Румынская коммунистическая партия в 1945-1990 гг.

Политическая жизнь в послевоенный период обусловливалась в Румынии поступательным движением к формированию одно­партийной системы, переросшей уже в начале 50-х годов в жесткую бюрократическую диктатуру. Декабрьские события 1989 г., опрокинувшие тоталитарный режим Чаушеску, и последовавший за ними политический кризис обнаружили глубокие социальные по­следствия отстранения общества от реального участия в государст­венном управлении. Возвращение к многопартийным демок­ратическим структурам в первые месяцы «новой Румынии» было скорее интуитивным копированием межвоенного опыта, чем осоз­нанным движением к цивилизованному государству. Прекращение существования РКП, возрождение «исторических» и поспешное со­здание многочисленных карликовых партий в той или иной мере свидетельствовали о дефиците политической культуры, искусственно создаваемом в стране долгие годы. Анализ всех сторон деятельности РКП позволяет рассматривать социально-экономический и политический кризис в сегодняшней Румынии как закономерный итог.

Компартия Румынии, четыре послевоенных десятилетия опре­делявшая судьбу нации, была образована 8 мая 1921 г. на съезде Социалистической партии, когда большинство делегатов выступило за ее создание и присоединение к Коминтерну. Стратегия и тактика, определенная на V съезде КПР (январь 1932 г.), обусловила ее неуклонное движение в сторону «большевизации». Решения съезда означали, с одной стороны, полный разрыв с традициями социал-демократии, а с другой — начало борьбы с любыми проявлениями инакомыслия в рядах партии, нетерпимость к тем или иным откло­нениям от выработанных ею программных концепций. На национальной партконференции 1945 г. Г. Георгиу-Деж подчеркнул эту мысль: «Вплоть до V съезда в нашей партии существовало еще немало правых и левых оппортунистических пережитков, что объяс­няется, с одной стороны, унаследованной от старой, социал-демок­ратической партии идеологической, политической и органи­зационной расплывчатостью, а с другой стороны, и тем, что в руководящих органах партии еще находились люди с мелкобуржу­азными взглядами и настроениями...»¹ В качестве центральной задачи партии рассматривалась «ликвидация попыток ослабить единство ее воли, вскрытие и уничтожение в зародыше явлений, которые могут подорвать ее идеологическое, политическое и организационное единство»². В сентябре 1945 г. КПР насчитывала 253 тыс. членов, а спустя два года уже 710 тыс., из которых 44%

210

составляли рабочие, 39% —крестьяне. В промышленных уездах до­ля рабочих достигала 60—78% ³.

Первый опыт участия КПР в составе коалиции Народного де­мократического фронта (НДФ) в правительстве в марте 1945 г. в значительной степени был обусловлен прямой политической под­держкой со стороны СССР. Это объяснялось рядом внешне­политических конъюнктурных соображений, а также тем обстоя­тельством, что «лояльная и вечная дружба с СССР всегда была начертана на знамени КПР»⁴. 22 февраля 1945 г. газета «Правда» выступила с критикой политики «реакционных сил» в Румынии; сдерживающим их фактором явилось и присутствие на территории Румынии частей Красной Армии. Под давлением внутри и извне король Михай дал согласие на формирование нового правительства.

В коалицию НДФ, помимо КПР, входили также Социал-демок­ратическая партия, единые профсоюзы, Фронт земледельцев, Союз патриотов, молодежные и женские организации, МАДОС (Вен­герский народный союз). В новом правительстве пост премьер-министра занял Петру Гроза, руководитель Фронта земледельцев. Кроме этого, НДФ получил 12 из 17 портфелей. Представители компартии заняли посты в министерствах внутренних дел, юстиции, путей сообщения, связи и пропаганды. К народно-демократическому блоку примыкали группировки, отколовшиеся от «исторических» партий, — национал-царанистская группа А. Александреску и национал-либеральная — Г. Татареску. Сами же «исторические» партии — национал-царанистская и национал-либеральная — были устранены с политической арены ⁵.

Не было единства и внутри блока демократических партий. Определяя свое отношение к перспективам политического развития страны, лидер либеральной группировки Г. Татареску 4 декабря 1946 г. провозгласил свое несогласие с экономической и политиче­ской стратегией КПР, настаивая на необходимости укрепления мо­нархии, церкви, частной собственности, выступив против экс­проприации в городе и деревне. Указанные положения были внесены

211

им в меморандум для обсуждения в блоке демократических партий. В документе критиковалось правительство за вмешательство в хо­зяйственную жизнь, что создавало «атмосферу неуверенности и недовольства» в стране. В августе 1947 г., выступая в Крайове, Татареску высказал свои взгляды на внешнюю политику Румынии, подчеркнув, что если «с Советским Союзом Румынию связывает географическое положение, то с западными странами — долголетние традиции и симпатии». В ответ на такие действия руководитель КПР недвусмысленно заметил, что «сотрудничество с группой Та­тареску подходит к концу. В правительственном лагере произошла перегруппировка сил, связанная с более твердым курсом» ⁷. В ноябре 1947 г. представители группы Татареску были выведены из правительства. Курируемые ими Министерство иностранных дел, Министерство промышленности и торговли и Министерство финансов перешли в руки коммунистов.

В русле «твердого курса» шло политическое размежевание и в среде наиболее значительных партий — союзников КПР. После побе­ды на выборах руководство Фронта земледельцев приняло решение об устранении «кулацких элементов» из центральных органов и о превращении партии в организацию «трудящегося крестьянства». В резолюции Фронта подчеркивалась необходимость союза между пролетариатом и крестьянством, руководящая роль пролетариата и тесное сотрудничество с компартией ⁸. Аналогичные процессы «де­мократизации» имели место в венгерском народном союзе. Процессы размежевания коснулись Социал-демократической партии: в ее рядах обнаружились «реакционные, антисоветские правые элемен­ты». ЦК СДП исключил из партии ряд вождей «правого крыла», а двое из них были выведены из правительства ⁹. КПР развернула широкую пропагандистскую кампанию в период выборов в руково­дящие органы профсоюзов. Под ее контролем осуществлялась цен­трализация общественных организаций: в 1947 г. был создан Союз рабочей молодежи, занявший решающие позиции в Национальной федерации молодежи, объединившей все молодежные организации страны; все женские организации объединялись в Демократическую федерацию женщин.

212

1947 г., за три дня до возвращения короля из Великобритании, куда он был приглашен на церемонию бракосочетания принцессы Елизаветы, военное министерство перешло в руки коммунистов. 30 декабря 1947 г. глава правительства П. Гроза и генеральный секретарь компартии Г. Георгиу-Деж при неформальном участии эмиссара Сталина А. Я. Вышинского потребовали от короля Михая подписать акт об отречении. Демократическим правительством были приведены в боевую готовность спецвойска, усилена охрана госу­дарственных объектов, заменена королевская охрана, блокирован дворец ¹¹. В 3 часа дня король отрекся от престола, и только потом, вечером того же дня, на заседании парламента депутаты единогласно проголосовали за ликвидацию монархии и провозглашение Румынии Народной Республикой.

Вскоре, в феврале 1948 г., открылся I съезд Румынской рабочей партии, единой и практически единственной партии в Румынии. Отметим, что вслед за роспуском «исторических» партий в 1947 г. весной 1948 г. прекратила существование группа Татареску, 6 фев­раля 1949 г. объявила о самороспуске Национал-народная партия, в начале 1953 г. произошел самороспуск МАДОСа, а в апреле 1953 г. — Фронта земледельцев. Структура и механизм формировав­шейся народной демократии были полностью разрушены. Компартия вся более теряла черты политического движения и срасталась с государством, олицетворяя собой уже не «часть народа», а административную силу, одну из наиболее адекватных сталинизму. Было бы неверным, однако, абсолютизировать роль внешнего фактора, в данном случае давление со стороны сталинского режима на ход этого процесса. Анализ экономической, социокультурной ситуации в стране дает основание полагать, что «сталинские сапоги» пришлись впору тем, кто взял власть в Румынии в декабре 1947 г. Исторически сложившаяся модель социально-экономического развития Румынии определяла ее социальную структуру: в 1948 г. в городах проживало 23,4% населения, доля рабочих в активном населении едва достигала 14% ¹². В условиях преобладания про­стейших форм промышленного производства рабочий наряду с основным имел возможность заниматься сельскохозяйственным трудом, не порывая патриархальных связей с деревней. Ядро профессиональных, квалифицированных рабочих, будучи немно­гочисленным, растворялось в массе малограмотных вчерашних кре­стьян. В аграрном населении в конце 40-х годов большинство сос­тавляли бедняки — 56,3%, затем середняки — 36,6%.

213

общего их числа. Количество инженеров едва достигало 9 тыс.¹⁴ Внутренняя структура интеллигенции свидетельствовала о наличии рафинированного элитарного ядра творческих работников, занятых в сфере искусства, чистой науки (европейскую известность имели, например, научные школы математики, эндокринологии) и далеких от нужд большей части населения аграрно-патриархалыюй страны.

Традиции союза в совместных усилиях борьбы против фашистской диктатуры, укрепившегося между прогрессивно настро­енным крылом интеллигенции и КПР, с установлением нового строя потеряли для коммунистов прежнее значение. Позиция по отно­шению к интеллигенции уже в 1947 г. определялась утверждением, что в ее среде «реакция сохранила глубокие корни»¹⁵. Начавшийся в конце 40-х годов процесс «демократизации» органов управления, целью которого было освобождение от «антикоммунистических, шовинистических» элементов, был сведен в целом к изоляции имевшихся специалистов высшей квалификации. Практика привле­чения представителей из рабочего класса и крестьянства на руко­водящие должности влекла за собой серьезные проблемы. Уже в сентябре 1947 г. в информационном докладе компартии го­ворилось о частом применении методов администрирования ¹⁶.

214

число рабочих выросло на 4%, в том числе в органах управления и партаппарате — с 53 до 64%. Доля рабочих среди лиц, занимающих государственные посты, поднялась с 24,2 до 40% ¹⁹. Специальным решением был упорядочен процесс приема в РРП. По определенной разнарядке кандидатами в партию принимались 80% представите­лей рабочих и 20% выходцев из других социальных категорий. Кандидатский стаж для рабочих тяжелой промышленности опреде­лялся шестью месяцами. При этом требовались рекомендации от двух членов партии со стажем не менее трех лет. Кандидатский стаж для рабочих других отраслей возрастал до года, и для вступ­ления требовалось уже три рекомендации. Еще более усложнялся путь в партию представителей других социальных категорий, испы­тательный срок для которых равнялся полутора годам, рекомендовать их должны были четыре члена партии со стажем не менее четырех лет ²⁰.

Вокруг партии создавался так называемый партактив из бес­партийных, но «приближенных» к ней. Активисты имели право участвовать в открытых партсобраниях с правом совещательного голоса. Они избирались местными парторганами при наличии реко­мендаций от двух членов РРП ^2l.

Характерно, что такое жесткое, избирательное отношение к будущим членам партии обнаружилось уже после обретения ею власти и уничтожения всяких "возможностей политического плю­рализма; упомянутая проверка вскрыла между тем многочисленные случаи формальной «приписки» граждан к компартии ²². В новых условиях, когда единственно возможный путь к социальному бла­гополучию и руководящим должностям лежал через РРП, экзамен на лояльность становился более сложным. С другой стороны, помимо искренней веры в дело партии, появился и другой мотив для вступления, основанный на соображениях личной выгоды, стрем­лении «быть причастным и посвященным» или просто «быть как все».

В 1950 г., после «очищения рядов», в составе партии находились 720 тыс. человек. Пленум ЦК РРП, состоявшийся в августе 1953 г., поставил задачу создать вокруг партийных органов еще более мощ­ный партактив, доводя его численность до 80—100 тыс. человек из числа «наиболее передовых» рабочих. К середине 50-х годов эта задача была выполнена ²³. К концу 1955 г. в результате очередной чистки численность партии сократилась до 595 398 членов, из них 11 тыс. коммунистов составляли аппарат парткомов областных, го­родских и районных организаций ²⁴.

Борьба за единомыслие внутри и за пределами партии вылилась в политику классовой борьбы по отношению к интеллигенции. К на­саждаемой ненависти к «человеку в шляпе» в начале 50-х годов добавилась заимствованная, видимо, из советского опыта шпионо­мания. В статье «Классовая борьба в Румынии на современном этапе», опубликованной в апреле 1950 г., Г. Георгиу-Деж призывал каждую партийную организацию, каждого члена партии «предвидеть, что может предпринять враг на данном участке рабо-

215

ты». «Не трудно представить себе, — писал он, — в каком направ­лении и в каком месте враг стал бы наносить удар. Он будет нащупывать главным образом уязвимые места нашей деятельности. Следовательно, наша задача состоит в том, чтобы выявлять эти уязвимые места и принимать соответствующие меры, чтобы своев­ременно разоблачать и обезвреживать врагов». Каждый член партии должен был «изучить приемы и действия классового врага и его агентов на современном этапе» ²⁵.

Насаждаемое соглядатайство, сдобренное лозунгами вроде: «Помни, что на тебя устремлены тысячи глаз!», — оказывало мощное психологическое давление на общество. Разрастающийся партийно-репрессивный аппарат подминал под себя всех неугодных от само­стоятельно мыслящих профессоров до зажиточных крестьян. Осо­бенно шумным стал процесс над «правоуклонистами» В. Лукой, А. Паукер, Т. Джорджеску. В июне 1952 г. редакционная статья «Скынтейи», обильно цитируя подходящие к случаю теоретические положения Сталина, выступила с разгромной критикой этих видных деятелей РРП. «Уклонистам» инкриминировались «оппор­тунистические» высказывания о затухании классовой борьбы в период перехода от капитализма к социализму, пагубном воз­действии ускоренной индустриализации на развитие сельского хо­зяйства, необходимости поддержки сильных хозяйств на селе, зна­чении хозрасчета в промышленном производстве, свободной торгов­ле и снятии завышенных налогов с крестьянских хозяйств ²⁶. Указанная статья и письмо ЦК РРП от 15 марта 1952 г. по этому вопросу широко обсуждались в партийных организациях и получили «единодушное одобрение». Опубликование этих двух партийных документов было оценено руководством РРП как «шаг вперед по пути большевизации» ²⁷. Одним из основных уроков, который дол­жны были извлечь румынские коммунисты из документов пленумов ЦК РРП от 29 февраля — 1 марта и 26—27 мая 1952 г., разо­блачивших правый уклон, была, по мнению руководства партии, «необходимость повышения революционной бдительности». Расправа с «врагами народа», естественно, не повлекла за собой анализа высказанных ими предложений, реализация которых субъективно была невозможна, а объективно в существенной степени могла бы улучшить начавший пробуксовывать экономический механизм. «Идеологическая чистота» возобладала над здравым смыслом; набиравший размах административный маховик заставлял в боль­шей мере заботиться о сохранении статус-кво, своего кресла, а не о будущем страны.

216

подход, с одной стороны, противопоставлял один социальный слой другому и возбуждал нездоровое классовое чувство, а с другой — обнажал искусственно созданную иерархию общества, построенную на основе симпатий и антипатий правящей партии, делящей всех на людей первого и второго сорта.

Активизируя практику изоляции старых специалистов, РРП раз­вернула сеть политического образования с целью подготовки руко­водящих партийных и государственных работников из своих рядов. Уже в 1947 г. такие кадры готовили Высшая школа РРП (шесть месяцев обучения), Центральная школа кадров (четыре месяца), Школа газетных работников (три месяца обучения), Центральная партшкола с преподаванием на венгерском языке, Центральная жен­ская школа, Центральная молодежная школа, а также 21 уездная школа кадров ²⁹. Пройдя такую поспешную подготовку, вчерашние рабочие и крестьяне отправлялись на ответственные государственные и партийные посты. Система политической подготовки постоянно совершенствовалась. В октябре 1948 г. была создана школа лекторов «А. А. Жданов», где проходили обучение будущие «кадры для иде­ологического фронта». Сочтя шестимесячный период недостаточным для такой подготовки, ЦК РРП принял решение о преобразовании этого учебного заведения в двухгодичную школу с двумя секциями: пропаганды и прессы. Слушатели набирались из числа выпускников уездных партшкол ³⁰.

В сентябре 1953 г. новым решением ЦК РРП школа была пре­образована в Высшую школу общественных наук «А. А. Жданов», куда принимались будущие партийные руководители высокого уров­ня для обучения по специальностям история ВКП(б), исторический и диалектический материализм, политэкономия ³¹. Преподавание в Высшей школе строилось на произведениях основоположников марксизма-ленинима в интерпретации «Краткого курса истории ВКП(б)», работ Сталина³². В июле 1950 г. постановлением ЦК РРП было проведено решение об усилении внимания к изучению трудов И. В. Сталина и «Краткого курса». Рекомендовалось созда­вать кружки по изучению биографии «вождя народов», истории ВКП(б), посещать которые в течение года должны были не менее 40 тыс. слушателей ³³.

Ортодоксальное следование сталинской модели объяснялось на­ряду с внешними рядом внутренних причин. Во-первых, аграрно-патриархальная экономическая и социальная структура олицетво­ряла собой заказчика и потребителя предлагаемой компартией прог­раммы, основанной на уравниловке и «сильной руке»; во-вторых, низкий уровень культуры, резкий отрыв «старой» интеллигенции от большинства неграмотного и малограмотного населения, не­развитость рабочего класса делали невозможным консенсус всех политических сил и поступательное развитие парламентской формы демократии; в-третьих, заполнение в этих условиях политического вакуума коммунистической партией, опирающейся на не владеющее политической культурой полупролетарское большинство, удаление с политической арены интеллигенции, отсутствие внутри этой

217

партии способного к теоретическим разработкам руководящего ядра создавали все условия для восприятия готовых схем, существовавших в этот период в СССР.

Уже в первые годы правления румынская компартия осуществила политико-экономические преобразования, заложившие основу ко­мандно-административной системы. В материалах национальной партконференции в октябре 1945 г. в качестве приоритетного на­правления развития экономики была объявлена индустриализация страны. При этом аграрная модель развития, предусматривающая традиционное для Румынии производство сельхозпродукции и ее экспорт, рассматривалась как оппортунистическая, способствующая укреплению крупного землевладения и, следовательно, противоре­чащая идеологическим принципам. «Мы, марксисты, — отмечал Г. Георгиу-Деж, — всегда боролись с подобного рода реакционными «теоретиками», стремившимися превратить нашу страну в придаток крупных промышленных стран...»³⁴. Аргументируя необходимость создания мощной тяжелой индустрии, руководство партии приводило доводы, из которых делалась очевидной неизбежность развития промышленности по замкнутому циклу. Говорилось, что успехи тяжелой промышленности дают возможность освоить природные богатства, чтобы надлежащим образом наладить другие индустриаль­ные отрасли и создать новые, обеспечить работу транспорта в целях наращивания экономического роста промышленности и, наконец, обеспечить сельское хозяйство всем необходимым для его мо­дернизации ³⁵. За исключением последней, все цели были в той или иной степени достигнуты; выросшая за счет деревни румынская индустрия производила продукцию в значительной мере для обес­печения своих же собственных нужд. Однако это стало заметно не сразу, и на первых порах трудовой энтузиазм и жесткая практика администрирования принесли ожидаемое повышение уровня жизни.

Поворот от аграрной к аграрно-индустриальной модели требовал не только материальных ресурсов, квалифицированной рабочей силы, но и мощного, профессионального управленческого звена, способного научно обосновать и направить процесс индустриального развития, в то время как ядро высококвалифицированных специалистов было крайне немногочисленным, оптимальным лишь для обслуживания индустриальных мощностей в условиях аграрной модели хозяйствования. Осуществление этой задачи стоило огромных физических и материальных затрат и оставило разрушительный след на развитии сельского хозяйства — традиционной отрасли эко­номики, ставшей на долгие годы поставщиком рабочей силы, своей доли материальных средств для промышленности, источником про­дуктов питания для обеспечения страны и для продажи за границу для получения необходимой промышленности валюты.

До окончательного завоевания власти в программу КПР не входила полная ликвидация частного сектора в промышленности. Партконференция 1945 г. предполагала «взаимодополнение» госу­дарственного и частного секторов в целях образования «единого органического целого»³⁶. Но в октябре 1947 г. была проведена

218

перепись в целях определения промышленных объектов, подле­жащих национализации; в июне 1948 г. был принят закон о национализации. Весь процесс огосударствления занял менее двух лет. Одновременно шло «изгнание» иностранного капитала из стра­ны. В марте 1953 г. вышло решение Совмина и ЦК РРП, регла­ментирующее деятельность ремесленников и ремесленных коопе­ративов: определялись разрешаемые к производству виды продукции, ужесточались рамки для приобретения сырья, использования рабочей силы (не более пяти рабочих в кооперативе) ³⁷.

Те же процессы административной социализации общества кос­нулись деревни. В середине 1949 г. РРП приступила к ее коо­перированию. Преобразование деревни сводилось к формированию трех форм сельскохозяйственного производства: государственные сельские хозяйства, государственные машинно-тракторные станции и кооперативы ³⁸.

Позиция по отношению к крестьянству, сформулированная как «сближение с бедняком, тесный союз с середняком и непрерывная борьба против кулачества» ³⁹, входила в противоречие с основными стратегическими задачами преобразования деревни, связанными, согласно концепции РРП, с переходом к интенсивному, машинному земледелию и крупному сельскохозяйственному производству ⁴⁰. Объявив «неактуальным» переход земли в общественную собствен­ность ⁴¹, РРП в то же время неотступно следовала советскому опыту, активно популяризируя его: запрещалась продажа земли, ее купля и аренда ⁴². Репрессивная политика по отношению к зажиточным крестьянам выражалась не только в их экспроприации, но и в невозможности и в дальнейшем влиться в «новую колхозную жизнь»: в соответствии с Уставом коллективных хозяйств в них не могли быть приняты «кулаки»⁴³. Как и в случае советской кол­лективизации, в документах РРП отмечались «определенные перегибы», допущенные в 1950—1952 гг. Однако кооперирование деревни было доведено до конца и завершилось в 1962 г., когда вся отрасль в целом, истощенная поборами и отпущенными по «остаточному принципу» капиталовложениями, форсированной ур­банизацией, уже стояла на пороге глубочайшего кризиса.

Не оправдали ожидания и другие грандиозные планы РРП. Составленные без учета реальных социально-экономических фак­торов, объективных и субъективных возможностей, при отсутствии элементов какого бы то ни было научного прогнозирования не был выполнен, как предполагалось в четыре года, первый пятилетний план и план электрификации. Курс на первоочередное фи­нансирование и поощрение тяжелой промышленности усилил дисба­ланс между ней и другими отраслями, призванными обеспечивать подъем жизненного уровня. Кризис, который охватил все сферы общественной жизни, экономику и политику Румынии во второй половине 70—начале 80-х годов, был, таким образом, запрог­раммирован в первые годы правления РРП. При этом успехи в осу­ществлении программы РРП по экономическому подъему страны, основанные на энтузиазме народа, с одной стороны, и системе

219

подавления — с другой, действительно свидетельствовали о зна­чительном рывке: были созданы 100 промышленных предприятий и почти 200 реконструированы и расширены, возведены около 20 электростанций, построены стадионы, театры, клубы. Самоот­верженный труд людей становился заложником неоправданных, командно-административных амбиций руководства.

Вплоть до середины 50-х годов никаких изменений в политиче­скую и экономическую стратегию РРП не вносила.

Доклад Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС, разоблачивший многие стороны культа личности Сталина, застал руководство РРП врасплох. Несмотря на уход из жизни «вождя и учителя» в 1953 г., в последующие три года в Румынии не появилось каких бы то ни было ростков демократизации: «сталинские сапоги» были хорошо пригнаны и в отсутствии самого хозяина не только не беспокоили, но и согревали. Выступивший на расширенном пленуме ЦК РРП (март 1956 г.) по итогам XX съезда КПСС руководитель РРП, передав основные положения доклада Хрущева, вынужден был признать влияние культа личности и на Румынию. Предприятиям, учреждениям, районам, улицам присваивались имена руководителей партии и государства, прославлению Сталина посвящались литера­турные произведения и музыкальные сочинения, имела место практика возвеличивания руководителей румынской компартии.

Г. Георгиу-Деж отметил ошибочность изучения марксизма-ленинизма по «Краткому курсу истории ВКП(б)», неправомерность действий отдельных органов и работников госбезопасности и т. д.⁴⁴ Таким образом, влияние культа личности сводилось им лишь к внешним проявлениям; был начат процесс преодоления именно культа Сталина, а не глубинных явлений, породивших этот феномен.

Процесс «отказа от догматических методов управления» и переход к поиску национальной альтернативы шел медленно и свелся к косметической чистке: изменялись названия улиц, учебных заве­дений с русских, часто даже не связанных с именем Сталина и его сподвижников, на национальные. Менялись репертуары театров в пользу румынской и зарубежной драматургии. Таким образом, было положено начало отторжению тех или иных проявлений влияния СССР на политическое развитие Румынии. В то же время внутренние факторы, способствовавшие становлению командно-администра­тивной системы и перерастанию ее в тоталитарное государство — централизованное управление всей общественной жизнью, сохра­нение прежних приоритетов экономического развития, подавление всякого инакомыслия и прочее, — оставались незыблемыми.

К концу 1959 г. РРП насчитывала 807 140 членов и кандидатов, что на 200 тыс. превышало се численность на II съезде (1955 г). Рабочие составляли 51%, крестьяне — 21, интеллигенция — 24% ⁴⁵. На 1 июня 1960 г. партийные ряды выросли до 834 600 членов и кандидатов, что уже на 40% превышало численный состав 1955 г. Вырос и партактив, составив 150 тыс. человек ⁴⁶. Апрельский (1962 г.) пленум ЦК РРП определил задачи, связанные с приемом

220

в партию, сочтя целесообразным увеличить прием крестьянства с таким расчетом, чтобы оно вместе с рабочим классом составляло не менее 75% всех коммунистов ⁴⁷.

Вывод советских войск из Румынии в 1959 г. в значительной степени ознаменовал начало нового этапа в развитии страны, свя­занного с оформлением новой политической доктрины румынской компартии, получившей в западной историографии название «национального коммунизма», а если быть более точным — национально-тоталитарного государства. Именно в эти годы под руководством Г. ГеоргиУ-Дежа компартия Румынии определила тен­денции последующего тридцатилетнего периода, получившие официально-программное оформление уже в «золотую эпоху» Ча­ушеску.

К концу 50-х годов в стране завершилась смена старой политиче­ской элиты новым поколением, не связанным с традициями рево­люционного движения. Высокие темпы промышленного роста наряду с политическими «позывами» к независимости в коммунистическом блоке обнадеживали румынское руководство в его стремлении к экономической автаркии, к развитию «своими силами». Следует иметь в виду и расширявшиеся в этот период экономические кон­такты с Западом — все это усилило разлад Румынии с союзными странами. На выбор нового политического курса повлияли и внеш­неполитические шаги, предпринятые Г. Георгиу-Дежем: несогласие с СССР в его конфликте с Китаем, оппозиция по вопросам интег­рации в СЭВ. Кульминационным пунктом в официальном оформ­лении нового курса стала декларация о позиции РРП в вопросах коммунистического и рабочего движения, принятая ее ЦК в апреле 1964 г.

Гром грянул неожиданно. 22 апреля 1964 г. «Скынтейя» отвела большую часть своей площади материалам, связанным с 94-й го­довщиной со дня рождения В. И. Ленина. Вопросы революционного движения, основные .позиции марксизма-ленинизма толковались в традиционном духе. Но уже 26 апреля появилась Декларация, основными пунктами которой были: равные, без приоритета СССР, отношения со всеми социалистическими странами; роспуск всех военных блоков и создание безъядерных зон; равноправное поло­жение всех государств в СЭВ; строгое соблюдение основных принципов отношений между социалистическими странами на основе суверенитета, независимости, невмешательства во внутренние дела. Декларация РРП отклоняла принципы экономической интеграции и координации народнохозяйственных планов во избежание всякой зависимости — политической и экономической — от других стран. Судьба Декларации стала, пожалуй, первым наглядным примером того, как увядают, не развившись, любые ростки нового политиче­ского мышления, брошенные на почву административно-партийной системы сталинского образца. Политика особого внешнеполитичес­кого курса стала на деле не более чем выражением национального эгоизма как средства поддержания устоев прежних государственно-партийных институтов. Новый курс теснейшим образом смыкался

221

с концепцией национального государства. Понятие «суверенитет» (политический, экономический, культурный) становилось все в боль­шей степени основой политической и идеологической программы партии и имело значение только с точки зрения «национального государства».

Приход в 1965 г. к власти нового, молодого лидера Николас Чаушеску был обусловлен необходимостью преемственности и активизации уже заявленного курса. За спиной нового партийного руководителя были эпизоды революционной молодости и отсутст­вовали просчеты, связанные с периодом ортодоксального сталинизма 1944—1956 гг., не было в этой связи и каких-то личных или впитанных самой системой моральных и политических обязательств перед руководством СССР, чем грешил его предшественник. Первые годы нахождения Чаушеску у власти (1965—1969) он приумножил и развил политическое наследство Г. Георгиу-Дежа настолько, что на Западе заговорили о «румынской оттепели».

На IX съезде партии, переименованной в РКП (1965 г.), Чау­шеску заявил о необходимости «принципиального, свободного обсуж­дения проблем творчества, теории и истории искусства», что после длительного периода травли неортодоксальных деятелей культуры было воспринято как коренной поворот в политике по отношению к интеллигенции. Такой акт, последовательно развивавший основ­ные положения Декларации, снискал большую поддержку и отклик на Западе, что послужило толчком для активизации различных форм сотрудничества Румынии со странами «просвещенной Европы» и Америки. Это не подтолкнуло, однако, руководителя РКП к идео­логическим компромиссам.

В области внешней политики Румыния объявляла привержен­ность независимому курсу; с этого момента «особое мнение» румын­ской стороны фигурировало практически в каждом международном документе.

222

приусадебных участков по ценам, превышающим государственные. В условиях нарастающего упадка сельского хозяйства в целом город был лишен такого источника питания, как рынок, торговать на котором становилось невыгодно.

Успехи, связанные с созданием сильной промышленности, ук­репление позиций РКП как внутри страны, так и (в связи с вве­дением элементов демократизации) за ее пределами создавали воз­можность для успешной модернизации в экономической сфере, что означало бы поступиться определенными принципами. Но именно этого и не произошло.

Однако ожидание перемен привело в партию значительную часть населения. В 1965 г. в ней состояли 1 млн. 450 тыс. членов и кандидатов. Каждый десятый совершеннолетний гражданин страны являлся коммунистом. Основу РКП составляли рабочие —44%. Число крестьян в партии выросло до 500 тыс. человек и составило 34% против 22% в 1960 г. За период 1960—1965 гг. число членов партии среди интеллигенции возросло в два с лишним раза и со­ставило 145 тыс. человек. В партии состояла почти треть специалистов в области науки, техники, образования, искусства и культуры ⁵⁰. В качестве основного принципа организационного уп­равления вводилось «коллективное руководство», оказавшееся фар­сом в условиях нарастающего хаоса в экономике и невозможности найти виновного или ответственного, с одной стороны, и в связи с крепнувшим культом Чаушеску — с другой.

Приняв в середине 60-х—начале 70-х годов курс на «всесторон­нее развитие», РКП выдвигала задачи пропорционального движения во всех отраслях экономики. К 1990 г. в соответствии с принятой программой предполагалось, что СРР достигнет самообеспечения в области энергетики ⁵¹. Но нарастающая эксплуатация местных источников сырья, неудачные попытки нефтяного бурения в континентальном шельфе Черного моря поставили на повестку дня проблему истощения этих ресурсов. Румынские специалисты предрекали полное истощение запасов угля к 2010 г. В середине 80-х годов те же проблемы возникли и с источниками нефти.

Решение сложных задач материального производства — создание индустриальной структуры народного хозяйства, связанное с опе­режающим развитием производства средств производства, интенсивным накоплением, — в условиях продолжающегося исполь­зования экстенсивных факторов привело к понижению доли пот­ребления в национальном доходе. Наметился разрыв в уровне фон­довооруженности, технической оснащенности труда в промышлен­ности и сельском хозяйстве. В 70-х годах производительность труда в промышленности в пять раз превышала эти показатели в аграр­ном секторе, только 20% работающих в сельском хозяйстве исполь­зовали механические орудия труда.

Отмечая достижения страны в повышении уровня жизни, сле­дует сказать, что его поступательный рост наблюдался в 1950— 1972 гг. и заметно упал в конце 70-х годов. По сравнению с серединой 70-х годов в 1983 г. уровень жизни снизился на 40%⁵²

223

румынской статистики, в 1970—1981 гг. цены на предметы потреб­ления выросли на 12% ⁵³. В июне 1982 г. цены на электроэнергию увеличились на 30%, на газ — в 1,5 раза ⁵⁴. В 1981 г. были введены ограничительные нормы потребления основных продуктов питания, к середине 80-х годов они были еще более ужесточены. По данным западной печати, внешний долг Румынии колебался от 1,1 млрд долларов в 1971 г. до 10,1 млрд в 1981 г. и снизился до 9 млрд в 1983 г.⁵⁵ Однако вскоре за счет так называемого валютного риска задолженность снова начала расти, достигнув в середине 80-х годов почти 14 млрд долларов. Ставка Чаушеску на предоставляемые в 1965—1970 гг. займы не оправдала себя: экстенсивная экономика, как губка, впитывала валютные инъекции, латая одну дефицитную брешь и обнажая другие.

Определенное время концепция «национального государства» служила прикрытием и оправданием «временных трудностей». В эмоциональных, исполненных пафоса речах Чаушеску «среднему румыну» они объяснялись по-разному, в зависимости от обстановки. В 1965—1970 гг. говорилось, что великая Румыния освободилась наконец от диктата Советов и, как бы трудно ей не было своими силами, самостоятельно станет процветающей страной, независимой и суверенной. Запад дает займы, и следует обратить свои взоры туда, не поступившись, однако, принципами социализма, но своего, национального. Яркий внешнеполитический демарш Чаушеску: свя­занный с осуждением ввода союзных войск в ЧССР в 1968 г., еще более подчеркнул решимость Румынии осуществлять независимый, «особый» курс. Это событие вызвало живой и позитивный отклик как на Западе, так и внутри страны: в ряды партии вступили многие поверившие в возможность дальнейшей демократизации представители интеллигенции, рабочего класса. Конъюнктурный мо­мент был использован Чаушеску довольно успешно: для решения тяжелых экономических проблем поднималась новая волна национального энтузиазма, сочувствие со стороны Запада давало политическую поддержку против СССР и гарантировало от воз­можности стать «второй Чехословакией». По мере нарастания эко­номических и социальных проблем особую заботу партийного лидера стала вызывать интеллигенция, начавшая было обретать свое место в общественной жизни. Тот же пример чехословацких событий указывал на необходимость активизации «воспитательной работы» среди интеллигенции. На пленуме, проходившем в ноябре 1971 г., было указано на недопустимость использования государственных средств «для распространения взглядов на жизнь, противоречащих нашим идеям», когда «во имя так называемой свободы» пропа­гандировались «нравы эксплуататорских классов, буржуазный образ жизни». Потворство распространению таких произведений искусства сравнивалось со снисходительным отношением к фашизму и его пропаганде. Политика в области культуры и по отношению к интеллигенции, в частности, характеризовалась как «самоуспо­коение, притупление боевого революционного духа» ⁵⁶. Свобода твор­чества, а вместе с ней и какие бы то ни было надежды на демо­кратизацию общества были полностью уничтожены.

224

«Особый внешнеполитический курс» создавал инерцию взаимо­понимания Чаушеску и масс еще почти десятилетие. К борьбе за независимость и суверенитет Румынии добавилась миротворческая миссия самого вождя на мировой арене: большое место в его речах занимала информация о новых инициативах Румынии в ООН, о стремлении страны выступать в роли третейского судьи в нор­мализации советско-американских отношений и т. д.

После 1985 г., когда страна вверглась в глубокий экономический кризис, граничащий с голодом, в речах вождя уже не говорилось о временных трудностях, они стали крайне оптимистичными в изоб­ражении победоносного и необратимого движения страны к всесто­роннему прогрессу, Чаушеску призывал к повышению «высокого революционного боевого духа», к «претворению в жизнь принципов социалистической этики и справедливости» ⁵⁷. О какой-либо критике уже не могло быть и речи. На национальной партконференции 1987 г. руководитель РКП нашел уместным процитировать слова поэта Д. Кошбука: «Нет, тот, кто ропщет, нам не друг. Не надо нам его услуг. Для нас он раб, он подлый трус...». В то же время в практически закрытом от внешней информации обществе пропа­гандировался тезис о неуклонном углублении мирового экономиче­ского кризиса, нависшей над планетой ядерной угрозе, в противо­стоянии которой одну из главных ролей играет руководитель Ру­мынии. В страдающем от лишений обществе эти сентенции не только не вызывали отклика, но и возбуждали молчаливый протест.

Разорванная ткань контакта и доверия народа латалась уродливым восхвалением и почитанием Чаушеску и его супруги как на официальных форумах, так и в пропагандистских шоу вроде фестиваля народного творчества «Песнь Румынии», ставшего на практике песнью правящей чете.

На протяжении последних двадцати пяти лет правления руко­водство РКП проводило в жизнь по сути дела те же стратегические идеи, которые были разработаны в конце 40-х—начале 50-х годов. Сохранив заложенную в этот период жесткую централизацию, рассчитанную на экстенсивное развитие всей системы экономики, Румыния с тех пор практически не меняла приоритетов, используя лишь новые «идеологические приправы». Невозможность решения целей и задач национального государства методами сталинской тоталитарной системы обнаружила себя особенно очевидно в начале 80-х годов.

По данным на 1987 г., в рядах РКП состояли более 3,7 млн человек, распределенных по 76 тыс. первичным парторганизациям. Теперь уже каждый четвертый взрослый гражданин страны состоял в рядах партии. Необыкновенно разросся партийный аппарат. Одних только парткомов разных уровней — от районных, муниципальных до уездных и Центрального комитета — насчитывалось около 8,5 тыс.⁵⁸

Создавались высшие партийно-государственные органы управ­ления, контролировавшие все сферы общественной жизни, в том числе науку и культуру.

225

Все более и более замыкаясь в узком кругу наиболее преданных аппаратчиков, Чаушеску устранял любые ростки несогласия со своей политической линией. Лишь после революционных событий 1989 г. стало известно о целой сети политических тюрем, о практике ссылки неугодных на принудительные работы, в частности на строительство канала Дунай—Черное море. Большая часть таких операций осу­ществлялась негласно.

На XII съезде РКП (1979 г.) старейшина партии К. Пырвулеску открыто высказал свое несогласие и возмущение действия Чаушеску. По стране прокатилась волна политических репрессий. Разрознен­ное, глубоко законспирированное диссидентское движение являло собой цепочку локальных всплесков внутри страны и все более ограничивалось страницами западной прессы.

Важным источником правдивой информации для румын стали западные «радиоголоса». Выступления шахтеров в долине Жиу в 1978 г., волнения в Брашовс в 1985 г. носили неорганизованный, спорадический характер и не стали определяющими в оппозиционной борьбе, оставив немногочисленных представителей оппозиционной интеллигенции в изоляции.

С нарастанием событий в Восточной Европе проявления инако­мыслия в Румынии стали носить направленный характер. В марте 1989 г. появились три документа, с содержанием которых посред­ством западного вещания смогли познакомиться практически все румыны. Так называемое Письмо шести, адресованное лично Чау­шеску, было подписано уже упомянутым К. Пырвулеску, генераль­ным секретарем компартии в довоенные годы; К. Бырлэдяну, бывшим заместителем премьер-министра, председателем Госплана; К. Мэнеску, бывшим министром иностранных дел; С. Бруканом, бывшим главным редактором газеты «Скынтейя», представителем СРР в ООН и послом в США; Г. Рэчану, ветераном РКП, и его приемным сыном. В письме резко критиковались практика разо­рения сел, декрет, запрещающий вступать в контакты с иностран­цами, преследования, аресты, деятельность службы безопасности, контроль за перепиской и прослушивание телефонных разговоров, осуществление форсированной ассимиляции национальных меньшинств, рост политической изоляции страны. Авторы призывали положить конец экспорту продовольствия, который «ставит под угрозу биологическое существование нации» ⁵⁹.

226

26 августа 1989 г. «Тайме» опубликовала статью с изложением доклада профессора Д. Мазилу, содержащего решительную критику политики Чаушеску. Доклад предназначался для Сессии Генераль­ной Ассамблеи ООН в 1987 г., он был переправлен за границу лишь спустя два года. В нем описывались трагические эпизоды быта румынских семей, голод и отсутствие отопления, уносящие многие жизни.

В конце сентября 1989 г. в западной печати промелькнуло сообщение о неизвестной до тех пор румынской оппозиционной группе Фронт по спасению нации, которая выступила с призывом к делегатам предстоящего съезда РКП не голосовать за Чаушеску. По мнению авторов призыва, вся экономическая жизнь страны была поражена оппортунизмом и некомпетентностью, что проявилось в банкротстве экономической политики Чаушеску и его семьи.

Та или иная подготовка смещения Чаушеску отвечала чаяниям всей нации. Мощное, стихийно вспыхнувшее движение в Тимишоаре и Бухаресте в конце декабря 1989 г. свидетельствовало о потенциальной неудаче любой полумеры, в частности государствен­ного переворота. В результате декабрьских событий была сметена вся государственная машина.

Несмотря на законодательное провозглашение Фронтом нацио­нального спасения политического плюрализма, судьба РКП сло­жилась достаточно драматически. Почти четырехмиллионная ком­партия Румынии, давно разделенная на патрициев и плебеев, осу­ществляла длительное время роль государственной администрации. Со сломом существовавших прежде структур она потеряла не только политическую силу, но и перспективу. В конце декабря 1989 г. инициативная группа членов РКП обратилась с предложением о созыве чрезвычайного съезда, целью которого явится самороспуск партии и передача государству ее имущества. Под жестким дав­лением общественного мнения ФНС принял декрет о признании партии вне закона, не дожидаясь се самороспуска. Это решение, явно противоречащее закону о политических партиях, было неод­нозначно воспринято как внутри самого Фронта, так и в обществе в целом. Между тем весь исторический путь РКП был оценен передовицей в «Ромыния либерэ» следующим образом: «РКП инкриминируются деятельность в 1921—1944 гг. как политической партии, управляемой и финансируемой из-за рубежа и действовав­шей вопреки национальным интересам; приход к власти с помощью иностранных армий; внедрение идеологии, чуждой румынскому на­роду; уничтожение политических партий и арест их руководителей; насильственная коллективизация крестьянства; насильственная индустриализация страны с нерациональным использованием энергии и фондов; уничтожение церквей и других памятников культуры; аресты десятков тысяч невинных людей» ⁶¹. Одновременно с конфискацией всей недвижимости и финансов РКП было принято решение о роспуске партийной Академии им. Шт. Георгиу и Ака­демии социальных и политических наук, объединявших партийные научные центры.

227

События в современной Румынии показывают, что РКП в ее прежнем виде отмерла полностью и окончательно, а активное оппозиционное движение под лозунгом «Долой коммунизм!» делает все более нереальным полнокровную, опирающуюся на широкую общественность деятельность каких-либо обновленных и реформированных коммунистических политических образований в ближайшем будущем. Процесс слома старой государственной машины в стране завершен, создание новой сталкивается с серьез­ными проблемами, свидетельствующими о том, что политическая борьба еще далеко не окончена.

¹Георгиу-Деж Г. Статьи и речи, М., 1956. Т. 1. С. 11.

²Там же, С. 12.

³Там же. С. 107.

⁴ Там же. С. 27.

⁵ Гам же. С. 94.

⁶ Там же. С. 99.

⁷ Там же. С. 104.

⁸Там же. С. 101.

⁹ Там же. С. 104.

¹⁰Там же. С. 105.

¹¹ См.: Краткая история Румынии. М., 1987. С. 435.

¹² Scmteia. 1983. 9.11.

¹³Ibid. 1981. ЗОЛ.

¹⁴Anuarul statistica al RSR. Buc, 1980. P. 545.

¹⁵Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1С. 102.

¹⁶ Там же. С. 107.

¹⁷ Там же. С. 84.

¹⁸Rezoluții i hotărmi ale CC al PMR. Buc, 1956. Vol. P.14.

¹⁹ Ibid. P. 240.

²⁰ Ibid.P.248—249.

²¹ Ibid. P. 250.

²² Ibid. P. 240.

²³Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 2. С. 321.

²⁴ Там же. С. 380—381.

²⁵ За прочный мир и народную демократию. 1950. 7.IV.

²⁶Scinteia. 1952. 3.V.

²⁷ Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1. С. 428.

²⁸Rezolujii si holărfrii... Voi. 2. Р. 173.

²⁹ Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1. С. 107.

³⁰Rezolujii j holănrii... Vol. 1. Р.124.

³¹Ibid. Voi. 2. Р. 532.

³²Ibid. Р. 147.

³³Ibid. Voi. 1. P. 258—260.

³⁴ Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1. С. 56.

³⁵ Там же. С. 57.

³⁶ Там же. С. 54.

³⁷Rezolujii si hotărîrii... Voi. 2. Р. 317—322.

³⁸ Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1. С. 174.

³⁹Rezoluții si holărfrii... Vol. 2. Р. 95.

⁴⁰ Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. I. С. 191 — 192.

⁴¹ Rezoluții și holărfrii... Voi. 1. Р. 93.

⁴² Георгиу-Деж Г. Статьи и речи. Т. 1. С. 198.

⁴³ Там же. С. 199.

⁴⁴Там же. Т. 2. С. 426—427, 430—432.

⁴⁵ Георгиу-Деж Г. О работе XXI внеочередного съезда КПСС М., 1960. С. 69.

⁴⁶ Георгиу-Деж Г. Отчетный доклад III съезду РРП. М., 1960. С. 144, 148.

228

⁴⁷ Scinteia. 1962. 22. IV.

⁴⁸IX съезд РКП. Бухарест, 1965. С.112.

⁴⁹ Там же. С. 7—9, И, 13.

⁵⁰ Там же. с 70—80, 85.

⁵¹Scmteia. 1982. 17.XII.

⁵² Frankfurter Allgemeine Zeitunc 1983.22.IV.

⁵³ Anuarul statistic al RSR. Buc, 1983. P.243.

⁵⁴ România liberă. 1982. 30.VI.

⁵⁵ Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1983. 22.IV.

⁵⁶ПленумЦКРКП, 3—5 ноября 1971 г. Бухарест, 1971. С. 21, 23.

⁵⁷ Национальная конференция РКП, 14—16 декабря 1987 г. Бухарест, 1987. С. 45.

⁵⁸Там же. С. 50—51.

⁵⁹ Сов. молодежь. 1989. 14 июня.

⁶⁰Liberation. 1989. 17.III.

⁶¹România liberă. 1990. 13.1.