You are here

Румыния: 1916 год. Британские оценки и прогнозы

Category: 

Улунян Ар. А. Румыния: 1916 год. Британские оценки и прогнозы // Славяноведение, 2015. № 3

Мировая война разделила Балканские государства на союзников и противников двух основных мировых блоков – Тройственного союза (Центральные державы) и Антанты. При этом две Балканские страны – Греция и Румыния на начальном этапе войны провозгласили нейтралитет, судьба которого зависела не только от внешних факторов, но и от расстановки внутриполитических сил. Оба государства представляли различный по масштабу стратегический интерес для двух альянсов. Их вовлечение в боевые действия на стороне одного из союзов являлось частью военно-стратегических планов противостоявших блоков. Более того, еще в 1883 г. Бухарест подписал секретный договор о присоединении Румынии к Тройственному союзу – Германии, Австро-Венгрии и Италии, что играло также свою роль при рассмотрении вопроса об изменении внешнеполитического курса и возможном присоединении к Антанте. Британия, как одна из ведущих сил Антанты, имела собственное видение «румынской ситуации». План привлечения Румынии на сторону Антанты в условиях активной фазы боевых действий на Западном и Восточном фронтах заставлял британское правительство, крайне заинтересованное в скорейшем отказе Бухареста от нейтралитета, предпринять шаги, способные убедить румынскую сторону в выгодности проантантовского

3


курса и участии на стороне этой коалиции в боевых действиях против Центральных держав. В соответствии с британским видением складывавшейся в мире военно-стратегической ситуации, для Британии существовало пять главных театров военных действий, которые включали несколько основных фронтов: Западный ТВД (германо-франко-бельгийский фронт, с британским, швейцарским, скандинавским и голландским направлениями); Восточный (русско-германский, русско-австрийский и австро-румынский фронты); Южный (австро-итальянский и балканский, включая болгаро-румынский фронты, а также Проливы); Азиатский и Египетский ТВД, куда входил и Кавказский фронт; морской ТВД. Примечательным фактом при этом являлось то, что в соответствии с планами наступления, которые были одобрены британским Военным комитетом 28 декабря 1915 г., для Британии основными фронтами рассматривались Франция и Фландрия. В то же время Британия не имела детальной информации о ситуации в политических и правительственных кругах Румынии, что было обусловлено в немалой степени еще и тем, что британская разведка имела ограниченное количество агентов в Румынии [1. P. 68].

Лишь к декабрю 1915 г., когда важность Румынии с точки зрения ее геостратегического положения и сырьевых ресурсов, включая развитую нефтяную промышленность, становилась все более очевидной с точки зрения стратегических планов как Центральных держав, так и Антанты, британская разведка смогла активизировать свою деятельность по сбору политической, военной и экономической информации [1. P. 129, 130].

В начале февраля 1916 г. британской стороной были обнародованы отдельные документы из переписки бывшего военного атташе Германии в США Франца фон Папена. Этот «минисборник» представлял собой 38-страничную брошюру, предназначенную для ознакомления членов обеих палат британского Парламента [2]. 12 февраля 1916 г. британская газета «The Spectator» опубликовала выдержки из ряда документов, касавшихся оценки германскими дипломатами и политиками перспектив участия в войне отдельных балканских государств накануне ее начала. Так, в частности, прогнозировалось присоединение Болгарии к Центральным державам в конце августа 1914 г. и сохранение нейтралитета Румынией [3. 1916. 12 II. P. 3]. Борьба в британских политических кругах по вопросам оборонной и внешней политики оказалась тесно связана с конкретными вопросами союзничества Британии. В этой связи политика британского правительства на Балканском направлении находилась в центре особого внимания, так как имела прямое отношение к решению одной из важных в то время не только для государств региона, но и великих держав проблем: контроля над черноморскими проливами. В этой связи оценка позиций балканских государств и, в частности, Румынии, приобретала особое значение. Последовавшее 21 февраля 1916 г. в Палате общин британского парламента выступление члена Союза демократического контроля – объединенной группы либералов и лейбористов Дж. Кинга являлось демонстрацией точки зрения сторонников отказа от тайной дипломатии и сокращения влияния военных кругов на политическую жизнь страны. Сославшись на хорошо информированного корреспондента британской газеты «The Daily Telegraph» Эм.Дж. Диллона, который, кстати, на протяжении долгого времени являлся корреспондентом этой газеты в России и был лично знаком со многими представителями российских политических кругов, Кинг привел слова журналиста о том, что «если бы […] общей целью нашей ближневосточной политики была бы передача Константинополя русским, тогда бы бегство Греции, сопротивление Болгарии и колебания Румынии можно было бы сразу объяснить». Данное утверждение давало основание для вывода Кинга о том, что «будь наша политика понятной и открытой для мира, а также справедливой по отношению к будущему Константинополя, все три балканских государства были бы на нашей стороне, сражаясь против Центральных держав» [4. C. 526]. Публикации Диллона оказали серьезное влияние

4


на общественно-политическое мнение в Британии именно в контексте взаимосвязи между обнародованным им, хотя в завуалированной и приобретшей форму «аналитического предположения», секретного соглашения о дальнейшей судьбе Константинополя. Близкую по своему содержанию к позициям Дж. Кинга точку зрения высказывал 23 февраля 1916 г. на заседании Палаты общин представитель радикального крыла Либеральной партии Р.Л. Аутвейт, который также обвинил правительство в том, что стремясь обеспечить участие в войне России, оно гарантировало ей передачу в будущем столицы Османской империи, и таким образом, отвратило от себя Болгарию и Грецию, а Румыния заняла нейтралитет [5. C. 771]. Обсуждение результатов возможных действий на Балканском направлении весной 1916 г. приобретало особое значение, так как касалось ситуации на Западном и Восточном фронтах. Обсуждение этой темы в британском парламенте имело не только военное, но и, прежде всего, политическое значение, так как затрагивало формулирование внешнеполитического курса по отношению к конкретным странам региона. Выступавший 15 марта 1916 г. в Палате общин У. Эстор, являвшийся одним из крупнейших в Британии газетных издателей и личным другом либерального политика Дэвида Ллойд Джорджа, многократно занимавшего пост премьер-министра страны, обращал внимание на важность для союзников по Антанте Румынии, которая продолжала сохранять нейтралитет. Перспектива развития ситуации давалась Эстором с учетом геостратегической роли этой страны, и он прогнозировал вероятность реализации двух сценариев. В первом случае, как отмечал он в своей речи, «мы оказываем давление на Западном фронте, а русские давят на Восточном. Если бы мы отступили от Салоник, то первым бы результатом подобных действий стала концентрация болгарских, австрийских, немецких и турецких сил против Румынии и Греции, и принудило бы их отказаться от нейтралитета и выступить против нас». Второй сценарий, являвшийся результатом перехода Румынии на сторону Центральных держав, был способен привести к тому, что выступив против Антанты, Румыния могла бы обеспечить нападение в тыл русских войск «с фланга, через Бессарабию, через Черное море и Кавказ», а Британия «была бы вынуждена напрасно ожидать русского наступления», на которое она «рассчитывала в ближайшем будущем, когда наши доблестные союзники [французы. – Ар. У.] окажутся вновь готовы предпринять наступление» [6. C. 2144]. Борьба между пацифистской частью британских политических кругов и теми, кто рассматривал их действия с точки зрения угрозы оборонным возможностям Британии, совершенно неслучайно приобрела весной 1916 г. «румынское измерение», что было обусловлено стремлением как Центральных держав, так и членов Антанты склонить Бухарест на свою сторону. Одним из направлений в пропагандистской деятельности обоих союзов было использование материалов прессы государств – членов противостоявших блоков для достижения собственных целей. Именно поэтому материал из британской социалистической газеты «The Labour Leader», выступавшей против участия Британии в войне и в целом против войны, посвященный методам срыва всеобщей воинской мобилизации и отказу от принятого парламента закона «Military Service Act», переведенный на румынский язык и распространявшийся в Румынии, привлек внимание тех британских парламентариев, в частности Б. Пито, которые видели в этом стремление не только подорвать обороноспособность собственно Великобритании, но и не допустить перехода Бухареста в лагерь Антанты [7. C. 2424, 2425]. Действия русской армии против австро-венгерских войск весной 1916 г. оценивались в британской прессе, в частности газетой «The Spectator», опубликовавшей в разделе «Военная ситуация» специальный материал, как важный фактор воздействия на позиции Бухареста, в связи с чем отмечалось, что «на Днестре русские нанесли удар австрийцам, которые уже отступили, и если это продвижение будет продолжено, его влияние на политику Румынии будет иметь определенно большое влияние. Звезда германофильской партии в Румынии приближается к закату. Мы еще,

5


возможно, увидим как это произойдет уже навсегда» [3. 1916. 25 III. P. 5]. Наступление русских войск на Юго-западном фронте в мае 1916 г., вошедшее в историю как «Брусиловский прорыв», начало серьезно влиять на военно-стратегическую ситуацию в «предбалканской» части фронта.

В свою очередь, значимость Румынии не только в военно-стратегическом, но и военно-экономическом отношении для Антанты рассматривалась в британском парламенте с точки зрения имевшегося у этой балканской страны сырьевого потенциала – нефти, добыча которой неуклонно росла, что привлекало внимание в условиях Мировой войны как Центральных держав, так и Антанты. Во многом это объяснялось тем, что Румыния в начале ХХ в. была единственным в мире экспортером бензина, производство которого достигало 5 тыс. баррелей в день. Деятельность передовой для того времени нефтяной компании «Астра Ромынэ» (Societatea Astra Română), головное предприятие которой находилось в Плоештах и принадлежавшей совместному англо-голландскому нефтяному трасту «Royal Dutch Shell Group», являлась важным фактором для оценки британскими политическими кругами перспектив участия Румынии в войне на стороне одной из противостоявших военных коалиций. Однако на протяжении «первых двух лет мировой войны, пока Румыния занимала позицию нейтралитета (1914–1916 гг.), произошла переориентация международной торговли нефтью, т.е. после закрытия Проливов основная часть экспорта шла по суше и направлялась в Центральные державы (Германию и Австро-Венгрию)» [8. P. 33].

Поэтому на проходивших в Палате общин британского парламента 20, 24 и 31 июля, а также 14 августа 1916 г. заседаниях тема британского участия в румынской нефтяной промышленности подверглась детальному обсуждению как с точки зрения выяснения важности «Астра Ромынэ» для британских экономических интересов, так и проникновения в эту отрасль германского капитала.

Имея в виду, что для многих государств-участниц Мировой войны особое значение приобретала проблема послевоенного территориального устройства, имеющая для Балкан и Центрально-Восточной Европы традиционный характер, британская дипломатия активизировала разработку вопросов, связанных с этой тематикой. 7 августа 1916 г. Военному кабинету был представлен специальный меморандум под названием «Предлагаемые основы территориального урегулирования в Европе». Его авторами являлись кадровые дипломаты, одним из которых был хорошо знакомый с европейскими и балканскими проблемами Р. Паджит, а другим – У. Тиррелл, ставший впоследствии первым главой Департамента политической разведки Форин Оффиса. В преамбуле к этому документу формулировались принципы британской политики по территориальным проблемам Европы, и отмечалось, что британское правительство заявило как об одной из своих целей «в нынешней войне – гарантировать, что все государства Европы, большие и малые, будут иметь в будущем возможность обеспечить национальное развитие в сфере свободы и безопасности. Понятно, однако, что никакой мир не может быть удовлетворительным для этой страны [Британии], если он не обещает быть длительным, и неотъемлемым условием такого мира должно быть то, что он обеспечивает национальные чаяния в полном объеме насколько это практически возможно. Поэтому национальный принцип должен быть руководящим фактором при рассмотрении территориальных изменений после войны […] Мы должны понимать в дальнейшем, что наши союзники, помимо любых обещаний, которые мы могли им дать, могут выдвинуть требования, находящиеся в противоречии с принципами национальности. В этом случае наше поведение должно определяться общими условиями и британскими интересами в частности. Наконец, мы не должны продвигать национальный принцип настолько, насколько это усилит какое-либо государство, что, скорее всего, станет причиной угрозы европейскому миру в будущем» [9. P. 2]. Региональный балканский аспект послевоенного территориального устройства, занимавший в меморандуме несколько страниц,

6


с достаточной ясностью свидетельствовал о том, что, как писали сами авторы этого документа, «британские интересы на Балканах, похоже будут заключаться в существовании в будущем некой комбинации Балканских государств, достаточно сильных для того, чтобы выступать в роли противовеса германским государствам, с одной стороны, и наконец, сильно расширившейся России, с другой» [9. P. 8]. Румыния в данном контексте и, вероятно, в силу того, что продолжала оставаться нейтральной, как и другое балканское государство – Греция, оказалась с последней в том же разделе меморандума и с минимальными, как и Греция, предложениями территориальных изменений в ее пользу, что нашло свое отражение и в фразе документа о том, что «Греция и Румыния заслуживают, но малого внимания со стороны союзников. Если, в том случае, что они будут настаивать на их нынешнем поведении, союзники имеют право учитывать только общие интересы, когда придет время урегулирования границ этих государств» [9. P. 10]. В документе отмечалось, что «союзники связаны поручительством России, в соответствии с которым Буковина и румынская часть Трансильвании были бы переданы Румынии». При этом авторы меморандума полагали нежелательным расширение Румынии за счет Баната «в общих интересах союзников и поэтому румынская часть Баната, которая не отойдет к Сербии, должна быть оставлена Венгрии […] Мы рекомендуем преимущественно разделить Банат между Сербией и Венгрией, нежели между Сербией и Румынией, так как Сербия скорее примирится с потерпевшей поражение Венгрией, чем с разочарованной Румынией» [9. P. 10].

В самой Румынии внутриполитическая ситуация накануне Первой мировой войны свидетельствовала о складывании трех основных групп, представители которых принадлежали как собственно к королевской фамилии, так и руководству действовавших в стране политических партий. Сторонниками военного союза с Центральными державами являлись румынский король Кароль I, лидер консервативной партии, дважды занимавший ранее пост премьер-министр П. Карп, прогермански настроенный член той же партии А. Маргиломан, К. Стере. Другая группа румынских политических деятелей в лице премьера И. Брэтиану, Н. Фи-липеску, Н. Йорга и Т. Ионеску, несмотря на то, что ее члены и проявляли определенные колебания по поводу присоединения к противостоявшим блокам в лице Центральных держав и Антанты, в конечном счет склонялись в пользу союза с последней. Помимо этих двух существовала и третья группа так называемых сторонников румынского нейтралитета, в которую входил один из известных деятелей консерваторов Т. Майореску, а также социал-демократические деятели. Примечательным фактом была тесная связь многих из названных политиков со средствами массовой информации Румынии, прежде всего, газетами, которые нередко тайно финансировались с целью пропаганды соответствующих идей государствами – членами двух противоборствующих блоков [10]. Заинтересованность Британии и Франции в скорейшем присоединении Румынии к Антанте начала реализовываться с подписанием 13 августа 1916 г.военного договора между Британией и Румынией. 17 августа был заключен договор Румынии с членами Антанты. Следует отметить, что Россия без особого желания соглашалась на вовлечение Бухареста в войну, так как еще в начале 1916 г., во время визита в Россию румынского политика проантантовской ориентации Н. Филипеску стало ясно, что Румыния не готова к войне [11]. 27 августа Румыния объявила войну Австро-Венгрии. К 1 сентября все члены блока Центральных держав уже находились в состоянии войны с Румынией.

Вступление Румынии в Первую мировую войну на стороне Антанты оказало влияние на взгляды и послевоенные планы британских политических кругов относительно роли этой страны в системе региональных отношений. В отличие от высказывавшихся еще в июле 1916 г. скептических оценок перспектив Румынии после окончания мирового конфликта, уже в начале сентября того же года во влиятельных британских газетах, к числу которых относился «The Spectator»,

7


заявлялось явно в расчете на румынские политические круги, о том, что в будущем Румынии предстоит сыграть роль основного партнера Британии на Ближнем Востоке, под которым, в данном случае, подразумевались Балканы. В этой связи примечательным становилось во многом пропагандистски звучавшее объяснение присоединения Бухареста к Антанте в британской прессе, когда в газете «The Spectator» в материале под названием «Наш новый союзник» заявлялось о том, что «румынские государственные деятели и народ поступили дальновидно и предусмотрительно. Они рассматривали только две альтернативы: либо непоколебимый суверенитет, либо союз с Францией, Британией и Россией с целью получения Трансильвании и окончательного объединения всех румын под единой короной. Мы хорошо понимаем их осторожность при выборе между бесславной, но кажущейся безопасной позицией нейтралитета и политикой войны, которая всегда рискованна. Германская пресса, которая время от времени дразнила их [румын], недавно подчеркнула, что Румыния присоединится только к побеждающей стороне. В то время как противник обратился к Цезарю, он должен принять вердикт Цезаря. Румыния, решив после тщательного изучения вопроса о том, чтобы связать свою судьбу с нами, выразила полную уверенность в том, что мы должны выиграть войну и что этот вопрос нельзя больше откладывать» [3. 1916. 1 IX. P. 6]. В определенной степени оценка действий Румынии при ее присоединении к Антанте, содержавшаяся в германской прессе, причудливым образом совпадала с оценкой известного британского публициста С. Брукса, опубликовавшего в одном из влиятельных американских журналов «The North American Review» статью под названием «Влияние решения Румынии» в которой он отмечал, что «не союзники собираются победить, потому что Румыния связала свою судьбу с ними. Наоборот, Румыния связала с ними свою судьбу, потому что она убедила саму себя в том, что они собирались победить» [12. P. 532]. Примечательным было объяснение, дававшееся в упоминавшейся уже публикации «The Spectator» причинам позднего вступления Румынии в коалицию и роль в этом Италии, в связи с чем заявлялось о готовности румынской стороны выступить на стороне Антанты еще в 1915 г., если бы она чувствовала себя достаточно сильной, а само участие Румынии под влиянием Италии объяснялось ее симпатией в отношении «своей латинской сестры» в «борьбе, которая высвободит несчастную Румынию из-за пределов Карпат, точно так же как освободит итальянцев Триеста и Тренто» [3. 1916. 1 IX P. 6]. В то же время в газетной статье, приводившей краткую историю Румынии, отмечалось, что ее целью было объединение всех румын в рамках единого государства, так как за его пределами их проживало около 5 млн. человек. Однако если в отношении Трансильвании, Баната и Буковины тональность британской газеты свидетельствовала о полной поддержке требований Румынии, то о Бессарабии говорилось вскользь, что свидетельствовало о нежелании порождать подозрения у российской стороны относительно поддержки Британией идеи объединения бессарабских земель с Румынией [3. 1916. 1 IX. P. 7]. Хвалебная тональность публиковавшихся в британской прессе статей по поводу вступления Румынии в войну подчеркивала значимость для Лондона присоединения Бухареста к Антанте. В стратегическом плане роль румынской стороны оценивалась с учетом того, что уже в ближайшее время союзники могли рассчитывать на «новую и свежую армию от семисот до восьмисот тысяч солдат», которые должны были усилить левый фланг русских войск и, «таким образом предотвратить любую угрозу для этого фланга во время наступления, которое сейчас витает в воздухе». Более того, отмечалось, что «Румыния не начала войну в изоляции, а в тесной связи с русскими, и, благодаря русскому господству в Черном море, ее порты были гарантированы от турецких устремлений». Одновременно, в публикации того же «The Spectator» подчеркивалось, что Румыния начала действия в наиболее уязвимых для Центральных держав местах, и благодаря географическому положению она способствовала выявлению этих слабых мест австро-гер-

8


манского блока, в частности юго-восточной части Венгрии. Участие румынских войск в боевых действиях, как об этом заявлялось, было необходимо для того, чтобы нанести удар по Болгарии с двух флангов – из Салоник и Бухареста [3. 1916. 1 IX. P. 7]. Значимость Румынии для Британии получила свое освещение и в специально изданной в 1916 г. брошюре «Румыния и Великобритания», автором которой, как отмечал в предисловии к ней известный британский бизнесмен шотландского происхождения, мэр Глазго Т. Данлоп, был натурализированный в Британии бывший румынский подданный А. Гершович-Херст. Ее содержание имело информативный характер, но, в то же время, было рассчитано на то, чтобы подчеркнуть важность Румынии в военно-стратегическом и экономическом отношении для союзников по Антанте [13].

Однако ситуация, складывавшаяся на румынском фронте в начале сентября 1916 г., была неблагоприятной как для самой Румынии, так и ее новых союзников по Антанте. Первое поражение румынских вооруженных сил произошло в битве при Туртукае, состоявшейся 1–6 сентября 1916 г. Известный румынский военный и политический деятель генерал А. Авереску, командовавший Третьей армией в битве при Туртукае, занимавший на исходе Первой мировой войны пост министра иностранных дел, а затем, после ее окончания, премьер-министра, писал в дневнике: «В войсках распространены семена паники! И с этими войсками необходимо выполнить “план операции” на линии Варна – Шумла – Русчук, и выйти к устью р. Янтры! Туртукай был катастрофой: силы корпуса были частично уничтожены, частично взяты в плен [...] Кто объяснит потерю стольких жизней и этот позор? Кто?» [14. P. 20].

На северном направлении, «в соответствии с оперативной директивой № 1 и приказом Генерального штаба от 13 (26) августа 1916 г. [IV] армии (под командованием генерала К. Пресана. – Ар. У.) предписывалось предпринять наступление на фронте протяженностью 270 км с целью ликвидировать сопротивление противника и скорейшим образом достичь верховьев долин рек Муреш и Олт, создав благоприятные условия для наступления на западе, и установить взаимодействие с IX русской армией» [15. P. 270]. Действия этой армии были на отдельных этапах боевых действий осени 1916 г. успешными, но не решающими.

К началу октября 1916 г. в британской прессе начали высказываться опасения о том, что Румыния сталкивается с серьезными трудностями, пытаясь отбить наступление в Добрудже. Опасность, с которой столкнулись румынские войска, была обусловлена тем, что, как отмечалось в газетной статье, «Румыния последовательно и методично стоит перед выбором в Добрудже, при том, что она не ослабляет контроль над Трансильванией, одну треть которой она сейчас оккупировала» [3. 1916. 7 Х. P. 5]. Со своей стороны, начальник имперского Генерального штаба генерал У. Робертсон в представленном 1 октября 1916 г. Военному кабинету меморандуме отмечал, обращаясь к «румынскому направлению»: «По моему мнению, решающая кампания против сил противника на Балканах может проводиться этой зимой только с румынского фронта. Преимущества, которые должны быть достигнуты этой кампанией, были уже представлены [Военному] комитету, и мне нет необходимости повторять их. Я обсуждал этот вопрос с генералом Жофром (главнокомандующим французской армией. – Ар. У.), и я выяснил, что он, в общем, согласен со мной, но мы оба чувствуем, что это зависит в основном от объема помощи, которую Россия готова предоставить Румынии и [что решит], осуществима ли такая операция или нет» [16. P. 3]. Однако реализация британского плана к началу октября 1916 г. находилась под угрозой. Это было связано с тем, что Флемындская операция, предпринятая румынской армией 29 сентября 1916 г. с целью остановить наступление на южном фланге, развивавшееся под командованием германского генерала Макензена, и форсирование румынскими войсками Дуная, несмотря на сопровождавшее ее наступление русских войск в Добрудже, закончилась 5 октября поражением.

9


11 октября 1916 г. выступивший в палате общин британского парламента Первый лорд адмиралтейства Э. Карсон отметил, что развитие событий на Балканах, «похоже, дают основания для беспокойства с нашей стороны». Особые опасения вызывала ситуация, складывавшаяся вокруг Румынии, так как Германия развивала свой успех в войне против нее. Более того, мнение Карсона, являвшееся в большой степени отражением общих настроений в британских политических и правительственных кругах, касалось и такого важного для Британии аспекта как послевоенное урегулирование. В этой связи он отметил, что «консолидация Балканских государств под каблуком немцев и их владения в то время, когда могут быть выдвинуты мирные предложения», может создать серьезные проблемы при их рассмотрении и принятии [17. C. 105].

Ход боевых действий на Балканах, в частности на Салоникском (Македонском) фронте, где союзные силы Антанты действовали против болгарских и германских войск, к осени 1916 г. был не в пользу Центральных держав. Однако в октябре 1916 г. ситуация не позволяла считать отступление болгаро-германских войск окончательной победой, а от действий союзников по антантовской коалиции во многом зависело положение дел на «румынском» направлении, где ситуация складывалась не в пользу Антанты. Ее преимущества на македонском фронте были достигнуты лишь в ноябре и с большими потерями, которые составили около 50 тыс. убитыми из числа военнослужащих армий Антанты и около 60 тыс. для болгарской и германской армии. В начале октября 1916 г. эта тема была в центре внимания в британских общественно-политических и журналистских кругах. На заседании Палаты общин британского Парламента 12 октября 1916 г. депутат Дж. Диллон в довольно жесткой форме критиковал позицию британского правительства и Генерального штаба, которые, как он отмечал, «сделали все, что было в их силах, для того, чтобы скомпрометировать экспедицию [посылку британских войск на Македонский (Салоникский) фронт]» [18. C. 264]. Румынский аспект этой проблемы связывался выступавшим, ссылавшимся на обращение в газете «The Times» неназванного им «румынского профессора» (вероятно, известного румынского ученого-историка и политического деятеля Н. Йоргу), «к народу Британии, чтобы вовремя осознать, с его точки зрения, как жизненно и настоятельно важен данный вопрос для судьбы Румынии» [18. C. 264]. Диллон требовал от главы военного министерства четких гарантий в адрес Румынии о готовности Британии и союзников поддержать ее, проведя контрнаступление в Македонии. Примечательным фактом являлась ссылка парламентария на некие неназванные им «по понятным соображениям» источники, предоставившим ему информацию о затягивании британской стороной этой операции, и обращение к авторитету уже упоминавшегося журналиста «The Daily Telegraph» и его однофамильцу Дж. Диллону, лично знакомому со многими политическими деятелями балканских государств. Последний обнародовал эти сведения в очередной статье своей газеты. Суть предупреждений парламентария Диллона сводилась к тому, что поражение Румынии могло нанести непоправимый вред как в целом Антанте, так и, в частности, Британии, поставив под вопрос судьбу послевоенного урегулирования [18. C. 86]. Серьезность положения, в котором оказалась Румыния, стала предметом короткой, но острой дискуссии на заседании палаты общин 19 октября 1916 г., когда депутаты Р. Хант и Э. Карсон обратились к присутствовавшему на заседании государственному секретарю по делам колоний Э. Бонару Лоу с требованием, чтобы премьер-министр дал четкий ответ о том, что делается для того, чтобы не допустить разгрома Румынии, аналогично тому, как потерпела поражение Сербия. Ответ представителя правительства, с одной стороны, содержал уверения в том, что Британия и союзники делают все, что возможно, а, с другой, намеки на то, что не все может быть произнесено публично ввиду секретности предпринимаемых мер [19. P. 727, 728]. Буквально в это же время британская пресса, внимательно следившая за развитием ситуации на Балканах, все при-

10


стальнее интересовалась «румынским направлением». Его важность для общестратегической ситуации заключалась в том, что румынская армия оттягивала с Западного фронта германские войска, что было необходимо для британских и французских сил в Европе. От степени готовности румынской стороны продолжать вести боевые действия отчасти зависела судьба операций на европейском театре. Именно поэтому в опубликованной 21 октября 1916 г. газетой «The Spectator» статье под названием «Новости недели» содержалось несколько утверждений, призванных как объяснить сложившуюся ситуацию, так и доказать верность представленного в статье довольно оптимистического прогноза. В этой связи, в частности, отмечалось, что «Румыния, как и другие державы, включая и самих Германию и Австрию, в первые две недели боевых действий, несомненно откусила больше, чем могла прожевать и была вынуждена отступить со своих позиций в Трансильвании, которую она оккупировала на первоначальном этапе стремительного броска […] Мы вынуждены заявить о том, что ситуация с Румынией, даже когда она считалась самой плохой, никогда не вызывала у нас серьезного беспокойства и нам совершенно не понятно, почему она должна была бы вызвать столь сильное беспокойство среди серьезных знатоков войны, за исключением того, что наши пессимисты похоже считают, что они должны демонстрировать то и дело тревожные предчувствия». Более того, вопреки происходившим событиям и развернувшемуся наступлению германских войск, анализ позиций Румынии и перспектив ее военно-стратегического положения делался с большой долей надежды на то, что Румыния избежит судьбы Сербии в силу боевого настроя армии, географических и инфраструктурно-коммуникационных особенностей страны, а также действий союзников по Антанте на других фронтах [3. 1916. 21 Х. P. 1]. Одновременно, как демонстрировала публикация в том же номере «The Spectator», в Британии возлагались надежды на собственно фигуру румынского короля Фердинанда как последовательного сторонника союза с Антантой, отказавшегося от ранее существовавшего договора с Германией, и от династической солидарности с ней, в отличие, как подчеркивалось в статье, от греческого короля Константиноса, занявшего противоположную позицию. В складывавшейся ситуации фигура румынского короля становилась значимой и с точки зрения объединения всех румын в рамках единого государства [20]. Основной тезис публикации содержался в ее первых строках в виде дидактического утверждения: «Урок войны, касаемо общего принципа монархии, заключается в том, что в современных условиях могут выжить конституционный монарх и патриотический король» [3. 1916. 21 Х. P. 5]. Столь откровенный панегирик в адрес румынского монарха был призван подчеркнуть помимо личностных особенностей Фердинанда институциональную близость румынской и британской монархий. Одним из первых серьезных военных поражений, способных повлиять на военно-политические позиции Румынии, стал захват 23 октября 1916 г. порта Констанца болгарскими войсками. Спустя два дня после случившегося, на заседании палаты общин британского парламента 25 октября 1916 г., Г. Далзиел – один из лидеров либерального крыла британской политики и активных сторонников Д. Ллойд Джорджа, занимавшего тогда пост министра обороны, обратился к нему с запросом о подлинности сведений относительно падения Констанцы. Глава военного ведомства заявил о том, что союзники сделали все, что возможно и уклонился от обсуждения деталей, сославшись на нежелательность их обнародования [21. C. 1133.]. Попытки минимизировать значение потери Констанцы, предпринятые на публичном уровне, тем не менее, не могли скрыть серьезности складывавшейся в Румынии ситуации, что отмечалось в британских секретных правительственных документах. Сотрудники Форин Оффиса из числа занятых политической и экономической разведкой достаточно отчетливо представляли степень угрозы военного поражения Румынии как в целом для Антанты, так и в частности, для Великобритании. 26 октября 1916 г. высокопоставленный сотруд-

11


ник британского МИД У. Макс-Мюллер, занимавший в послевоенные годы высокие дипломатические посты, включая должность посла Великобритании в Польше в 20-е годы ХХ в., а в годы войны работавший в Форин Оффисе на аналитическом направлении с экономической и политической информацией [22], представил Военному кабинету меморандум «Экономическое положение в Центральных империях». В нем недвусмысленно заявлялось о том, что «данный момент выбран в частности неудачно, для обзора экономической ситуации в государствах противника по вопросам, касающимся необходимого снабжения для жизнеобеспечения» [23. P. 3]. Причина этого, как отмечал автор меморандума, заключалась в том, что в случае успеха действий Германии против Румынии все возможные расчеты окажутся ошибочными. Вероятный захват румынских нефтяных полей противником, рассматривавшейся Макс-Мюллером как катастрофа, предоставлял, по его вполне отвечавшему ситуации прогнозу, возможность Центральным державам решить все свои проблемы с горюче-смазочными материалами, а также получить доступ к продукции сельского хозяйства, столь необходимой им [23. P. 3]. Серьезность положения, в котором оказалась Румыния, вызвала обеспокоенность и в британском парламенте, где 26 октября 1916 г. член палаты общин Э. Карсон обратился к премьер-министру Г. Асквиту с вопросом о положении в Румынии. Ответ главы правительства о том, что оно вызывает обеспокоенность не только в руководстве Британии, но и у союзников по Антанте, свидетельствовал о явных опасениях Лондона относительно дальнейшей судьбы Румынии как союзника по коалиции. Заявление о готовности оказывать поддержку румынской стороне содержало и достаточно симптоматичные для понимания ситуации слова об участии союзников в деле «поддержки Румынии в ее борьбе за свободу и независимость». Такая характеристика происходившего свидетельствовала фактически о самом худшем предположении: вероятности оккупации страны силами Центральных держав [24. C. 1315]. В этих условиях для британской стороны было важно определить возможный экономический потенциал одного из главных участников антиантантовской коалиции – Германии. Трудность, а точнее – невозможность это сделать, отмечавшаяся упоминавшимся британским экспертом Макс-Мюллером, была подтверждена со ссылкой на него и в секретном меморандуме «Экономическое положение Германии», составленном Отделом разведки проблем торговли в военное время (War Trade Intelligence Department), датированном 30 октября 1916 г. и представленном Комитету имперской обороны. Тем не менее, на уровне серьезных предположений, высказывавшихся осенью 1916 г., экспертами Отдела делался вывод о том, что к концу войны Германия могла столкнуться с тем, «что ведущие отрасли германской промышленности, за исключением угольной, металлургической сталелитейной, будут вконец дезорганизованы и стесненны потребностями в сырье и ликвидности капитала». В то же время, авторы меморандума не соглашались с выказывавшимся У. Макс-Мюллером выводом о том, что захват Румынии Центральными державами нарушил бы все предыдущие расчеты, касающиеся обеспечения провиантом Германии, так как в действительности Румыния не обладала их достаточным объемом, способным удовлетворить германские потребности [25. P. 2].

Складывавшаяся на фронтах к осени 1916 г. ситуация, оказавшаяся крайне неблагоприятной для Румынии, анализировалась в британских государственных институтах с учетом перспектив окончания войны в целом. В составленном 31 октября 1916 г. аппаратом секретаря Военного комитета М. Хэнки и подписанном им меморандуме «Общий обзор войны» отмечалось, что одной из целей союзников по Антанте в отношении Румынии было ее территориальное расширение в том виде, как это определялось в договорах, обуславливавших ее вступление в войну [26. P. 2]. Однако реализация этого плана как в отношении собственно Румынии, так и ряда других государств, поддержавших Антанту, становилась невозможной, так как «почти все территории, которые должны получить союз-

12


ники в результате войны, навязанной нам, продолжают в действительности быть оккупированы врагом», «а с другой стороны, территории, которые противник стремится заполучить в ходе войны, навязанной нам, почти все в данный момент находятся под его оккупацией». В этой связи авторы меморандума делали достаточно пессимистический вывод о заключении мирного договора, так как «если бы союзники были вынуждены по какой-либо причине обсуждать мирные условия в нынешней ситуации, Германия обладала бы всем, или почти всем, что она желает от войны в форме территориальной компенсации и еще чем-то, чтобы торговаться. Союзники, с их стороны, имели бы только территории германских колоний» [26. P. 3].

Начатое 10 ноября 1916 г. наступление германских частей под командованием Э. фон Фалькенхайна в направлении перевала Вулкан в сочетании с действиями фельдмаршала А. фон Макензена, войска которого неожиданно для румынской армии форсировали Дунай под Свиштовом, создавало реальную угрозу поражения Румынии. Сложное положение, в которое она попала, осознавалось и британской стороной. В то же время, в британской прессе предпринимались попытки минимизировать значение поражений румынской армии и представить ситуацию в благоприятном для Антанты смысле. 11 ноября 1916 г. газета «The Spectator» опубликовала на первой странице материал, в котором заявлялось о том, что «поступающие из Румынии новости улучшаются по своему качеству. Во-первых, союзные войска в Добрудже по меньшей мере не только остановили отступление, но повернули обратно и возобновили наступление. Как сообщалось, в четверг [9 ноября] они совершили наступление на войска под командованием Макензе-на. На карпатских перевалах продолжаются сражения, и, несмотря на то, что в некоторых местах отмечается успех германских войск, противник не добился серьезных результатов в деле реализации своих масштабных планов быстрого и полного разгрома Румынского королевства. На северо-западных границах Румынии и в Буковине русские также продвигаются и уже сегодня, как говорят, вошли вглубь на пять миль (около 8 км – Ар. У.) территории Трансильвании» [3. 11 ХI. P. 1]. Более того, критики были подвергнуты неназванные лица, «подготовленные в военном отношении», которые оценивают положение Румынии, демонстрируя «изумление на грани ужаса». Одновременно, автор статьи защищал в достаточно пафосных выражениях вступление Румынии в войну на стороне Антанты, рассматривая его как важное с точки зрения оказания помощи ее членам. Последний тезис был призван выступить контраргументом в споре о том, что Румыния не смогла выполнить предназначенную миссию и, более того, осложнила положение Антанты. Ситуация на «румынском направлении» имела не только военно-стратегическое значение. Расширение оккупации Центральными державами румынской территории, а также Западной Галиции приобретали в ноябре 1916 г. уже стратегическое значение с военно-экономической точки зрения. 15 ноября депутат палаты общин А. Уильямсон обратился с запросом к заместителю главы Фо-рин Оффиса лорду Р. Сесилю по поводу производственных мощностей нефтяной промышленности в Галиции и Румынии. Последний сообщил, что в 1912 г. производство нефти Галиции составляло 1 млн 130 тыс. 425 тонн в год, а в Румынии, соответственно, 1 млн 806 тыс. 942 тонн и 1 млн 885 тыс. 384 тонн в 1913 г. [27. C. 821W]. Уже по характеру самого вопроса становилось ясно, что в британских политических кругах существовали серьезные опасения относительно возможного перехода под контроль Центральных держав нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий, что могло серьезно повлиять как на ситуацию в балканском регионе, так и в целом на весь ход войны. В первом случае, несмотря на то, что именно Греция, а не Румыния рассматривалась в политических кругах, как заявил об этом 21 ноября 1916 г. на заседании Палаты общин депутат Линч, «ключом к ситуации на Балканах, и кампания на Балканах докажет, что является при всех вероятностях, решающим фактором в этой войне», румынской ситуации

13


придавалось не меньшее значение. Так, в частности, Линч достаточно четко определил последствия для Антанты возможного поражения Румынии, заявив о том, что «немцы, выполняя дерзкий и хорошо продуманный план, предпринимают исключительно решительные и энергичные усилия для того, чтобы обеспечить себе в Румынии того, что более всего необходимо для них – житницы и нефтяные поля в Валахии. По последним сообщениям они уже у ворот Крайовы, огромные силы русских находятся на большом расстоянии, их движение затруднено по многим причинам и они были не в состоянии таким образом оказать помощь румынам на этом направлении, и силы союзников в Салониках не могут реализовать планы одного из величайших командующих союзников, генерала Сарая, так как движение вперед всех сил союзников окажется незащищенным и без защиты тылов» [28. C. 1383]. Обсуждение складывавшегося положения на «румынском направлении» происходило в британском парламенте в контексте как общебалканской ситуации, так и в тесной связи с положением в Греции, где оппозиционный политик Э. Венизелос сформировал параллельное королевскому Временное правительство в Салониках и поддержал Антанту. Выступивший 27 ноября 1916 г., т.е. буквально на второй день после начала сражения за Бухарест, который находился в осаде германских и болгарских войск, на заседании палаты общин и принадлежавший к либеральной партии Э. Гиффит, поставив вопрос о том, что «не правительство ли на протяжении двух лет оказывало давление на Грецию и Румынию, чтобы они заняли нейтральную позицию» [29. C. 104], отметил недостаточную поддержку выступившему на стороне союзников Венизелосу. В определенной степени оценка действий в отношении Греции имела тесную связь с румынской ситуацией. Выступивший затем депутат Дж. Диллон, еще ранее критиковавший правительство за нерешительность и затягивание посылки британских сил на Македонский (Салоникский) фронт, подверг сомнению делавшиеся утверждения о том, что «в случае с Сербией и Румынией мы [Британия] были не в состоянии оказать им помощь» [29. С. 106]. Упоминание разгромленной в октябре 1915 г. Сербии в одном ряду с терпящей уже очевидное поражение Румынией не оставляло сомнений относительно вероятной судьбы последней. Имея в виду ситуацию в Греции, где подконтрольная королевскому правительству, ориентировавшемуся на Центральные правительства, армия не позволяла силам Антанты вести наступление, выступивший в дебатах депутат К. Билейрс настаивал на оказании максимально возможной помощи Румынии. Тесная взаимосвязь ситуации в Греции, которая была расколота на два лагеря – прогерманский, во главе с королем Константином I и проантантовский во главе с бывшим премьером и главой Временного правительства Э. Венизелосом – с военно-стратегическим положением Румынии, столица которой, как отмечал депутат палаты общин Линч, находилась под угрозой [29. С. 143], становилась все очевидней для британских политических и военных кругов.

Угрожающее положение, в котором оказалась Румыния, становилось в конце ноября 1916 г. предметом острых дебатов в британском парламенте. Упоминавшийся уже Дж. Кинг – член Союза демократического контроля, объединявшего либеральных и лейбористских политиков, критиковавший и ранее правительство за проведение «тайной дипломатии», выступил 28 ноября с требованием ответить на вопрос о том, составлялся ли Отделом разведки Министерства обороны какой-либо доклад до конца августа текущего года относительно военной и политической ситуации в Восточной Европе, а также содержались ли в нем сведения о нуждах румынской армии, с тем, чтобы она могла отбить наступление противника. Более того, Кинг потребовал назвать имя офицера, который составлял такой документ, если он был вообще подготовлен. Столь однозначно резкая формулировка вопроса, обращенного к министру обороны Д. Ллойд Джорджу, была призвана подчеркнуть, во-первых, неспособность правительства прогнозировать развитие ситуации, во-вторых, слабость военных, которые ошибочно планировали опе-

14


рации, и, наконец, в-третьих, отсутствие связи между политическим и военным руководством страны. Сам глава оборонного ведомства постарался избежать ответа, сославшись на нежелательность разглашения подобной информации. Однако это не остановило обсуждение этого вопроса, на чем настаивал другой представитель либералов – Э. Корнволл, который потребовал сообщить парламенту дату принятия решения Военным советом о предоставлении как можно большей помощи Румынии. Как и его коллега Кинг, Корнволл, таким образом, фактически обвинил правительство в безответственном отношении к Румынии, на участии которой в войне на стороне Антанты оно настаивало. Однако и этот вопрос остался без ответа, в связи с чем другой представитель либералов – У. Прингл предложил провести закрытое обсуждение, явно намереваясь заставить Ллойд Джоржа признать ошибочность действий правительства [30. С. 143].

Падение Бухареста, оккупированного 6 декабря 1916 г. болгарскими и германскими войсками, отступление румынской армии на восток, в провинцию Молдова и переезд правительства в Яссы были восприняты в британских политических и военных кругах как серьезное поражение Антанты и срыв ее наступательных планов на Салоникском направлении. Накануне отступления британская сторона, опасавшаяся попадания в руки противника румынских нефтяных полей, предприняла шаги, направленные на то, чтобы вывести из строя все оборудование нефтяных предприятий и вообще не допустить добычу румынской нефти. 18 декабря 1916 г. британский Военный кабинет, после того как получил доклад начальника Генерального штаба о выведенных из строя скважинах на нефтяных полях в Румынии, принял решение о согласии озвучить эту информацию на заседании британского парламента [31. Р. 3]. Положение, складывавшееся в Румынии в военно-стратегическом плане, лишь подтверждало невозможность серьезного сопротивления германским войскам со стороны румынских сил. Для оказания помощи румынской стороне русские союзники создали так называемый Южный, впоследствии переименованный в Румынский, фронт, объединивший русские войска и остатки румынских вооруженных сил. В то же время, анализ сложившейся на «румынском направлении» ситуации, содержавшийся в публикациях британской прессы в двадцатых числах декабря 1916 г., свидетельствовал о том, что отступление румынской армии и захват большей части ее предвоенной территории силами Центральных держав рассматривалось как временная неудача, способствовавшая одновременно усложнению позиций собственно Германии, вынужденной держать на этом театре значительные силы, отвлекая их от Западного фронта, а также не получившей ни провианта, ни доступа к нефтяным полям. В британской прессе высказывались предположения о действиях Германии, оккупировавшей большую часть Румынии, как о предваряющих ее попытки заключить, в конечном счете, мир, о чем свидетельствовала, в частности, опубликованная 23 декабря в «The Spectator» статья под названием «Франция и Румыния» [3. 1916. 23 ХII. P. 6].

Парадокс складывавшегося для Румынии в 1916 г. положения, когда после непродолжительного периода побед после вступления страны в Первую мировую войну, она потерпела спустя три месяца поражение, заключался в том, что в британских оценках и прогнозах оно имело так называемое контекстное измерение. Самостоятельная роль Румынии как вероятного сильного партнера по коалиции Антанты в Британии фактически не рассматривалась, а ее участию в войне придавалось значение союзника, отвлекающего на себя, при поддержке России, армии Центральных держав с целью ослабления их позиций на Западном фронте, и обеспечения плана наступления на Македонском (Салоникском) фронте. Именно поэтому в парламентских дискуссиях, представленных различными политическими силами, среди которых наиболее активными были критики подобной тактики, выказывались тезисы, явно противоречившие расчетам, содержавшимся в официальных правительственных документах и публикациях британской прессы.

15


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Jeffery K. MI6: The History of the Secret Intelligence Service 1909–1949. Bloomsbury Publishing. New York; London, 2010.

2. Miscellaneous N 6. (1916). Selection From Papers Found in the Possession of Captain Von Papen, Late German Military Attachè At Washington. Falmouth, January 2&3, 1916. Presented to both Houses of the parliament by Command of His majesty February 1916. London, 1916.

3. The Spectator.

4. Hansard. House of Commons (HC). Debates. (Deb). Statement by the Prime Minister. 21 February 1916. Vol. 80.

5. Hansard. HC. Consolidated Fund (№. 1) Bill. Deb 23 February 1916. Vol. 80.

6. Hansard. House of Commons (HC). Deb. Army estimates, 1916–17. 15 March 1916. Vol. 80.

7. Hansard. House of Commons (HC). Deb. Army estimates, 1916–17. 16 March 1916. Vol. 80.

8. Buzatu Gh. O istorie a petrolului românesc. Ediţia a II-a revăzută şi adăugită. Iaşi, 2009.

9. Cabinet Memorandum: Suggested Basis for a Territorial Settlement in Europe. 7 August 1916// The National Archives, CAB 24/2/32 .

10. Şeicaru P. Istoria presei. Piteşti, 2007.

11. Виноградов В.Н. Румыния в годы первой мировой войны. М., 1969; Виноградов В.Н. Вступление Румынии в войну; Виноградов В.Н. Несчастная кампания 1916 г. в Румынии // За балканскими фронтами Первой мировой войны. М., 2002. С. 248–257; 261–269.

12. Brooks S. The Effects of Roumania’s Decision // The North American Review. 1916. Vol. 204. № 731.

13. Herşcovici Hurst A. Roumania and Great Britain. London, 1916.

14. Averescu A. Notiţe zilnice din război 1916–1918. Bucureşti, 1937. V. 1.

15. Ciobanu N., Şerban M. Operaţia ofensivă a Armatei de Nord (15/18 august – 13 septembrie/ 10 octombrie 1916) // Studii şi comunicări/DIS. 2011. Vol. I V.

16. Cabinet Memorandum: A General Review of the Situation in all Theatres of War, together with a Comparison of the Military resources of the Entente and of the Central Powers. 1 October 1916 // The National Archives, CAB 24/2/39.

17. Hansard. HC. Deb. Statement by Prime Minister. 11 October 1916. Vol. 86.

18. Hansard. HC Deb. War Administration. 12 October 1916. Vol. 86.

19. Hansard. HC Deb Roumania 19 October 1916. Vol. 86. P. 727, 728.

20. Stan C. I. Regele Ferdinand I «Întregitorul» (1914–1927). Bucureşti, 2003.

21. Hansard. HC Deb Roumania (Fall of Constanza) 25 October 1916. Vol. 86.

22. Gross St. Confi dence and Gold: German War Finance 1914–1918// Central European History. 2009. Vol. 42. Issue 2.

23. Memorandum «The Economic Position in the Central Empires»//The National Archives, CAB 24/2/43. 26 October 1916.

24. Hansard.HC Deb. Roumania. 26 October 1916. Vol/ 86.

25. Cabinet Memorandum: The Economic Position of Germany. 30 October 1916 // The National Archives, CAB 24/2/44.

26. Cabinet Memorandum: The General Review of the War. 31 October 1916 // The National Archives, CAB 24/2/46. P. 2.

27. Hansard. HC Deb Galicia and Roumania (oil production). 15 November 1916. Vol. 87.

28. Hansard. HC Deb. Greece 21 November 1916. Vol. 87.

29. Hansard. HC Deb Greece. 27 November 1916. Vol. 88.

30. Hansard. HC Deb Roumania 28 November 1916. Vol. 88.

31. Cabinet Conclusion: Minutes and Papers. 18 December 1916 // The National Archives, CAB 23/1/10.

16