You are here

«Новый» литературный язык - «молдавский»

Author: 
Negru E. Politica etnoculturală în R.A.S.S. Moldovenescă. Chișinău: Prut Internațional, 2003. PP. 24-33.

(перевод с румынского)

В начале 20-х гг. среди политических «приоритетов» большевистского правительства по отношению к новосозданным советским республикам фигурировало также «языковое строительство», которое сводилось к «созданию» письма и языков для нерусских народов1. Они представляли собой, фактически, тактические средства в реализации стратегической цели денационализации народов и формированию сильного централизованного государства.

Курс на создание «нового языка» в МАССР был намечен еще до ее создания. Однако, вопреки решению Бюро ЦК КП(б) Украины от 19 сентября 1924 г. «По поводу создания МАССР в составе УССР», которое предусматривало «развитие народного молдавского языка», как русско-молдавский словарь, опубликованный в Балте в 1926 г., так и издания, опубликованные в 1924-1926 гг. в МАССР, все же не были написаны на «молдавском языке», запроектированном партийными органами.

На второй конференции Молдавского Районного Комитета КП(б)У в ноябре Л.И. Бадеев, секретарь этого комитета, касаясь вопроса о письменном языке в МАССР, подчеркивал, что он «не является чисто молдавским, в нем все еще есть много румынских офранцуженных слов, но мы постепенно будем его очищать и делать доступным самым широким массам трудящихся МАССР»2.

Тот же чиновник, заявляя вновь о необходимости создания «молдавского языка», говорил: «в ближайшем будущем мы также окажемся, если не революционерами, то по крайней мере реформаторами языка и создадим такой язык, который будет понятен не господам, а молдавским рабочим и крестьянам»3.

Идея изобретения «молдавского языка» была пылко поддержана бессарабскими эмигрантами, которые действовали в МАССР и группировались вокруг Ассоциации Бессарабцев (основана в мае 1924 г. в Москве). В их виденье, изобретение «молдавского языка» должно было служить «аргументом» в пользу тезиса, что молдаване и румыны являются разными народами, а так же поводом для «защиты Бессарабии от румын»4. Не стоит забывать, как это показывают документы времени, также о вкладе украинских партийных органов, прямо заинтересованных в реализации этого проекта5.

Прямой поддержкой «созданию» нового языка служили идеи пролеткультизма, возникшие в России в середине 20-х гг.6 В своей сущности, пролеткультизм устанавливал разделительную черту, разрыв между предыдущей «буржуазной» культурой и новой «пролетарской».

В целях оправдания плана по созданию «молдавского языка», активисты в области культуры из МАССР провозглашали все дореволюционное культурное наследие «псевдомолдавским», а румынский язык — языком «буржуазного салона»7.

Выше мы отмечали, что большевистское правительство продвигало аналогичную языковую политику в большинстве советских республик, созданных после 1917 г.). Тем не менее, не везде удалось перейти от слов к делу. Прямым доказательством служит Карельская ССР, созданная на границе с Финляндией из тех же политических соображений, что и МАССР. В письме главы Школьной Секции Карельского Обкома Партии от 1936, адресованном своему коллеге из МАССР, указывалось: «На I Съезде Советов (Карельской АССР — Е.Н.) было принято решение не создавать карельский язык и карельскую письменность, но адаптировать для карел финский язык... Некоторые товарищи периодически поднимали вопрос о создании карельского литературного языка и карельской письменности, но был решительно отклонен»8.

В МАССР навязывание проекта создания нового языка стало возможным благодаря многим факторам. Среди них мы можем отметить практически полное отсутствие коренной интеллигенции, молдавских кадров в структуре органов управления МАССР, способных сопротивляться политике «языкового строительства», и в не меньшей степени, неграмотность румынского населения, полурсифицированного и полуукраинизированного9.

Первая попытка реализации проекта была предпринята Г.И. Бучушкану (тогда комиссаром народного образования). Однако, грамматика «молдавского языка», которую он составляет в 1925 г., будет отклонена по причине того, что «автор использовал дореволюционные нормы орфографии и традиционную молдавскую терминологию — т. е. Румынские»10.

Споры между двумя группами («молдовенизаторами» и «румынизаторами»), а также отсутствие единства мнений по данной проблеме, оттягивали срочную реализацию плана. V пленум Молдавского обкома КП(б)У подтвердил «справедливость» указанного курса на «на развитие молдавского народного языка, на котором говорит молдавский народ»11, выразив, в то же время, неудовлетворенность в том, что касалось способов, которыми этот курс реализовывался. С целью интенсификации работ по изобретению нового языка, на этом пленуме предлагается учреждение «академического центра МАССР»12.

В конце декабря 1926 г. открылся Молдавский Научный Коминтет с лингвистической секцией под руководством Л.А. Мадана, в качестве сотрудников которого выступали И.Ф. Гоян, А.Г. Игнатович, Г.И. Бучушкану и др. Стоит отметить, что до мента открытия этого учреждения, Л. Мадану удалось реализовать некоторые шаги в деле выдумывания «молдавского языка». Так, весной 1926 г., на курсах подготовки молдавских учителей, Л. Мадан преподавал «молдавский язык» по нормам грамматики, разработанным им самим. В ноябре того же года, он представил Народному Коммисариату просвещения проект «Изменений в грамматике молдавского языка»13.

В разработке «молдавского языка», отличного от румынского, Л. Мадан отталкивался от теоретических построений Н. Марра о «классовом характере языка», утверждая что, «молдавский литературный язык» появился вместе с созданием МАССР14.

26 июля 1927 г., «Изменения в грамматике молдавского языка» принимаются членами Молдавского Научного Комитета Г. Бучушкану, П. Кьором, С. Думитрашку, Д. Милевым, А. Дымбулом, И. Иримицей и др. Они предусматривали введения в «молдавский» алфавит двух русских букв «я» для «ia» и «ю» для «iu»; установление новых правил чередования «б» в «г» (алб — алгь; белый — белые) и «п» в «к» (луп — лукь, плоп — плокь; волк — волки, тополь — тополя) и т. д. Звук «ч» следовало произносить мягко, как «сшь» («щ»). «Изменения в грамматике молдавского языка» не предусматривали использования определенного артикля -л, установив в качестве нормы: ому (человек), помынту (земля), каету (тетрадь) и т. д.15

17 января 1929 г., после «обсуждения» на страницах газеты «Плугарул Рош» (Красный пахарь), Народный Комиссариат просвещения принимает и «Орфографию молдавского языка».

Одновременно в МАССР развязываются противоречивые дискуссии по поводу орфографии и алфавита.

П.И. Киор, народный комиссар просвещения и председатель Молдавского Научного Комитета, публикует в феврале 1929 г. брошюру «О молдавской орфографии», в которой пытается осветить некоторые противоречивые моменты. «К настоящему моменту около двух месяцев, - пишет Кьор, с тех пор как «Плугарул Рош» затягивает дискуссию о молдавской орфографии, во-первых, надо сказать, что раздор идет не о молдавском языке, а об орфографии, т. е. о записи звуков, имеющихся в живом молдавском языке... Все затруднения и сложности нашей орфографии происходят из того факта, что сейчас мы имеем дело с русскими буквами для молдавского алфавита»16.

Часть культурных «активистов», во главе с П.И. Кьором, считала, что для некоторых звуков «молдавского языка», как «нь», «дз», «чь», «х» и других, нужно было сохранить русские буквы, существовавшие тогда в «молдавском» алфавите. Другая группа (М. Андриеску) выступала в пользу введения для этих звуков новых знаков. Так, М. Андриеску, в письме Кьору от 1927 г. писал, что «для как можно более точной передачи фонетики молдавского языка необходимо ввести несколько новых звуков»17.

Дискуссии в области орфографии говорят о существовании различных мнений в лагере «молдовенизаторов». Одни выступали за создание «молдавского языка» только на базе говора молдаван МАССР, другие выбирали говор молдаван центра Бессарабии, пытаясь таким образом сохранить лингвистическое единство румын МАССР и Бессарабии как эссенциальную предпосылку для восстановления в будущем политического единства.

«Я стою за добавление тех букв, которые еще не встречаются, - писал П.И. Кьор в своей брошюре, написанной в феврале 1929, - я стою за создание молдавского языка из русских букв, но не смешивая произношение с русским»18.

Еще на IV съезде молдавского обкома КП(б)У от 10-16 ноября 1927 г. В. Холостенко, в своем докладе «О результатах и перспективах национальной политики», исходя из перспективы оккупации Бессарабии СССР, подчеркивал, что те, кто осуществляет «национально-культурное строительство в МАССР не должны ни в коем случае забывать о перспективах, которые мы имеем в Бессарабии, так как нашей границей является не Днестр, а Прут. Поэтому наша работа в этой области должна проектироваться таким образом, чтобы не изолироваться на той территории, которую мы имеем сейчас, но иметь в виду тот факт, что в будущем работа в области национального строительства будет осуществляться также среди бессарабских молдаван»19.

В полном соответствии с этим тезисом, П. Кьор писал: «те (которые защищают говор молдаван из МАССР — Е.Н.) не думают о будущем народа (neamului) и молдавского языка... Они упускают из вида проблему единства молдавского народа, под красным флагом МАССР объединенного с заднестровскими молдаванами — а может и с запрутскими. Они не подумали о том, что придет время объединения молдаван из-за Днестра с МАССР и тогда проблема молдавской орфографии прямо получит политическое значение, расширив наше влияние за границы Прута и Дуная, где живут миллионы крестьян-молдаван под боярским флагом Румынии»20. В марте 1929 г. П.И. Кьор представил на заседании Бюро Молдавского Обкома КП(б)У доклад об орфографии «молдавского языка». К идеям, высказанным в феврале 1929 г., он добавил: «алфавит, который сейчас составляем мы, должен быть таким же, как и у вышепомянутых молдаван (по обеим берегам Прута — Е.Н.), чтобы он мог быть легко понятным и соответствовал их латинскому алфавиту»21.

Латинистские идеи, распространяемые П. Кьором, не устраивали лидеров областного комитета партии. В решении Бюро Молдавского обкома КП(б)У от 15-16 марта 1929 г. отмечалось, что бюро «категорически осуждает ориентацию тов. Кьора на диалект запрутских крестьян и приближение молдавского алфавита к латинскому»22.

В соответствии с решением вышеупомянутого заседания Молдавского обкома КП(б)У, Молдавский научный комитет обязали пересмотреть орфографию «молдавского языка» и разрешить проблему графического представления некоторых звуков «молдавского языка».

На пленарном заседании Молдавского научного комитета от 14-16 октября 1929 г. было принято решение, что для отдельных звуков «живого молдавской речи» МАССР, о которых мы говорили ранее, не будут введены отдельные буквы, но будут сохранены существующие русские. В том, что касается звука «ч», пленум принял следующее компромиссное решение: «Для звука, который до настоящего момента обозначался буквой «ч» есть необходимость иметь отдельный знак, а именно «ч» (с диакритическим знаком — Е.Н.) потому что неиспользование буквы «ч» без различителя приближает произношение этого молдавского звука к произношению румынского звука «ч», что противоречит свойствам произношения молдавского языка. Невозможно принять обозначение этого звука буквой «ш» или «ч», или любым другим знаком, потому что это ведет к потере произношения, характерного для молдавского языка, и с другой стороны, усложняет процесс понимания письма и чтения»23.

15 декабря 1929 г., Бюро Молдобкома КП(б)У отправляет письмо П.И. Кьору, в котором просит, чтобы сомнительное решение Молдавского Научного Комитета от 14-16 октября было изменено.

«Бюро Партийного Комитета, - подчеркивалось в этом письме, - находит, что решение следующего пленума Научного Комитета по части орфографии (алфавита) не согласуется с директивами Партийного Комитета.

Бюро предлагает тов. Кьору в короткий срок ввести через Молдавский научный комитет вместо знака «ч» или «ч» со шляпкой (диакритический знак — Е.Н.), которые означают звук средний между «с» и «ш» русский звук «ш» с постановкой после него мягких гласных. По части других недостающих букв для молдавского алфавита Бюро находит, что дискуссия может быть продолжена и дальше»24.

Первый вариант грамматики «молдавского языка» 1929 г. сохранял еще некоторые румынские орфографические нормы. Естественно, что от не соответствовали линии партии и должны были быть заменены «молдавскими».

1 октября 1929 г. Государственный Комитет Печати МАССР довел до сведения Л. Мадана, что издание рукописи грамматики «молдавского языка» (которая была представлена еще в сентябре 1929 г.) будет приостановлено в случае, если ее автор не произведет определенные модификации в орфографии.

В своей докладной записке от 4 октября 1929 г., адресованной Бюро Молдобкома КП(б)У Л. Мадан писал, что предложение Государственного комитета печати относительно изменения орфографии «молдавского языка» не было выполнено. Автор записки просил Молдобком КП(б)У, чтобы грамматика «молдавского языка» была издана в предложенном варианте, с условием, что в последствии она будет дополнена новыми орфографическими нормами, высказав мнение, что «проблема новой орфографии не может быть разрешена в самое ближайшее время»25.

В предисловии к грамматике «молдавского языка» от 1929 г. (автор Л. Мадан), П. Кьор писал: «Народный комиссариат просвещения посчитал необходимым предложить автору и Молдавскому Научному Комитету начать незамедлительное издание грамматики, принимая также во внимание тот факт, что она имеет большое значение: в сооружении здания молдавской культуры — национальной по форме и социалистической по содержанию»26.

В дальнейшем, Народный комиссариат просвещения совместно с Молдавским Научным Комитетом принял серию изменений орфографии «молдавского языка», которые требовали приблизить «правописание молдавского языка к живому молдавскому говору»27.

Так, орфографические нормы румынского языка, которые сохранялись в «молдавском языке» были устранены, а на их место взяты «новые», противоречащие даже «живому молдавскому говору», такие как «он ом», он копак», «он арич», «дукынды-мы», «скулынды-мы», «непоты-со», «сокры-ньо» и т.д.28

Дело создания «молдавского языка» развернулось, так сказать, в условиях достаточно трудных. Итак, язык не мог быть создан несколькими лицами в 3-4 года.

В 1929 г. П. Кьор писал: «Комиссар просвещения вынужден целыми ночами решать все теоретические проблемы молдавской культуры, когда другого советника по академическим проблемам не имеешь...»29, хотя «кадры тех, кого можно привлечь для решения научных проблем, можно пересчитать по пальцам»30.

С целью руководства и успешной реализации «этого исторического дела» в МАССР из Москвы направляют в качестве «консультанта» профессора-лингвиста М. Сергиевского, о котором П.И. Кьор писал: «Что можно с него взять, если он сам не знает молдавского языка, да и бессарабского говора, который он взял за основу лингвистических исследований, он также не знает, т.к. сам только начинает знакомиться с молдавским языком из МАССР»31.

Даже новая орфография и русский алфавит не придавали достаточной «оригинальности», а также независимости «молдавскому языку». Для этого было необходимо создать новую лексику, отличную от румынской.

В одном из докладов 1930 г., который должен был быть представлен молдавско-украинской комиссии при Академии наук Украины, Л. Мадан упоминает о способе, которым обогащался новыми словами «молдавский язык»: «Мы создаем слова, в первую очередь, из молдавских корней. Берем наиболее характерные суффиксы, которые используем в молдавском языке в отличие от румынского. Потом берем русские и украинские слова или те, которые укоренились у нас и которые мы используем, как свои собственные. Мы принимаем также международные слова. Слова, которые приняты во всех языках — мы вводим постепенно. Зависит от того, на кого мы ориентируемся»32.

Суммарный анализ лексического фонда «молдавского языка» подтверждает сказанное автором доклада. В большей мере от состоял из слов с русскими корнями, к которым присоединялись румынские суффиксы, как например: «болеть — болеск», искусство — искуснишие», «реально — реалник», «культурно — културник». Таким же образом из слов, без разбора переведенных с русского: «собрание — ынгрэмэдире», «языкознание — лимбоштиинцы», «государственный — статник», «простой — ымпростит», «водород — апэруи», «чугунолитейный завод — заводу ди турнат шяун», «текущие дела — трегь кургэтоаре», «ударный месяц - луна ложитоари». Не может быть недооценено место искусственно изобретенных слов, для которых существовали румынские эквиваленты: «повторить — а дэдэори», «качественный — кумэтэцыйник» и т. д. Многие международные термины были заменены «молдавскими»: «barometru — аеромэсурэтор», «aeroplan — сынгурзбурэтор», «automobil — сынгурмергэтор» и т. д.

В реальности, «молдавский язык» в МАССР представляет собой абсурдное с практической точки зрения творение, т. к. он не был понятен тем, для кого создавался, «молдавскому народу». Это подтверждали даже местными коммунистами Е Багровым и У Корнелиу33.

1920-1930-е гг. представляли собой наиболее «плодотворный период» для создателей «молдавского языка». На ряду с грамматикой, появившейся в новой версии в 1930 г., велась работа над практическим русско-молдавским и молдавско-русским словарями. Поощряемые партийными органами, сотрудники Молдавского Научного комитета, под руководством Л. Мадана, произвели около 5 тысяч терминов из различных школьных дисциплин и начали работу по составлению «Академического словаря молдавского языка»34.

Л. Мадан докладывал на заседании Молдавского научного комитета от 14 февраля 1930 г., что в отношении «молдавского языка» «у нас есть конкретные результаты и достижения в смысле кристаллизации нашей литературы на молдавском диалекте, на живом молдавском языке...»35, вопреки факту, что «4-5 лет назад было скептическое и неопределенное отношение»36.

Партийные органы МАССР также были удовлетворены достижениями Молдавского Научного Комитета, в особенности лингвистической секции.

В докладе «О национально-культурном строительстве в МАССР», представленном И. Ильиным на IV пленуме Молдавского Обкома КП(б)У в мае 1931 г., отмечалось, что «...в развитии молдавской культуры Научный Комитет внес ценный вклад... он создал этот язык, создал грамматику и серию других вспомогательных материалов, которые обеспечили развитие нашей культуры»37.

Менно в этот период «апогея» для «развития молдавского языка» происходит смена приоритетов в лингвистической политике в МАССР. Одновременно с принятием решения Бюро Молдавского Областного Комитета КП(б)У от 2 февраля 1932 г., который предусматривал перевод молдавской письменности на латинскую графику, «молдавский язык» в варианте созданном Л. Маданом, потерпел временную неудачу.

  • 1. Базиев А.Т. Исаев М.И., Язык и нация. М., 1975, С. 103.
  • 2. А.О.П.О.Р.М. (Архив Общественно-Политических Организаций Республики Молдова), ф. 49, оп. 1, д. 79, л. 11.
  • 3. Там же.
  • 4. Там же, д. 3883, лл. 181-182.
  • 5. Там же, 2392, л. 20.
  • 6. Bruchis M. One Step Back. Two Steps Forward: On the Language Policy of the Communist Party of the Soviet Union in the National Republics (Moldavian: a look back, a survey, and perspectives, 1924-1980), New York, 1982, p. 54.
  • 7. Мадан Л.А., Грамматика молдавского языка. Тирасполь, 1929, СС. 4-7.
  • 8. А.О.П.О.Р.М., ф. 49, оп.1, д. 2797, л. 28.
  • 9. Negru Gh. Lupta lingvistică în R.S.S. Moldovenească (1940-1988). // Destin românesc, 1996, nr. 2, P. 7.
  • 10. Мадан Л.А. Указ. соч. p. 4.
  • 11. А.О.П.О.Р.М., ф. 49, оп. 1, д. 516, л. 96.
  • 12. Там же.
  • 13. Мадан Л.А. Указ. соч. p. 13.
  • 14. А.О.П.О.Р.М., ф. 49, оп. 1, д. 3883, л. 182.
  • 15. Там же, д. 1019, л. 16.
  • 16. Там же, д. 1809, л. 92.
  • 17. Там же, л. 41.
  • 18. Там же, л. 96.
  • 19. Там же, д. 920, л. 107.
  • 20. Там же, д. 1809, л. 95.
  • 21. Там же, д. 1410, л. 70.
  • 22. Там же.
  • 23. Там же, д. 1809, л. 17.
  • 24. Там же, л. 48.
  • 25. Там же, л. 46.
  • 26. Мадан Л.А. Указ соч., С. 7.
  • 27. А.О.П.О.Р.М., ф. 49, оп. 1, д. 1809, л. 28.
  • 28. Там же, л. 30.
  • 29. Там же, л. 96.
  • 30. Там же.
  • 31. Там же, оп.2, д. 42, л. 5.
  • 32. Там же, оп.2, д. 42, л. 5.
  • 33. Там же, оп.1, д. 2392, лл. 6, 17.
  • 34. Там же, д. 1809, л. 13.
  • 35. Там же, оп.2, д. 42, л. 5.
  • 36. Там же.
  • 37. Там же, оп. 1, д. 1809, л. 29.