Заметки на полях книги В. Степанюка "Государственность молдавского народа"

Ознакомиться с книгой.

Ознакомиться с книгой.

Общая идея Степанюка состоит в том, что молдаване начиная со средних веков и заканчивая нашими днями, боролись за собственную «государственность». При этом понятие «государственность» вводится как данность и нигде не поясняется, что за ним скрывалось в каждый конкретный период прошлого и как его трактует автор.

Я остановлюсь только на тех фрагментах работы, которые касаются XIX — нач. XX в. Вообще надо заметить, что Степанюк, как и большинство неомолдовенистов, этот период не особо жалует. Гораздо больше внимания уделено средневековью, Сфатул Цэрий и советскому периоду. Это в общем-то объяснимо. Средневековье для молдовенистов крайне удобно, т.к. тогда существовало независимое молдавское княжество. При этом молдовенистам достаточно легко изобретать национальные идентичности (когда таковых не существовало) и экстраполировать их на поздние периоды в рамках мифа о 650-и летней истории современного (sic!) молдавского государства. Период 1917 — 1918 гг. объявляется временем «возрождения» молдавской государственности. При этом не важно, что Молдавская республика была принципиально новым политическим образованием, не имевшим никаких исторических корней и порожденным исключительно русской революцией. Национально государственное строительство в годы советской власти также остается в фокусе внимания, т.к. именно в 20-40 гг. были заложены основы современной молдавской государственности.

Примечательно, что слово Бессарабия Степанюк последовательно заключает в кавычки. Приводит цитату: «царизм сменил символично... название оккупированной территории, чтобы стереть из памяти населения несколько фундаментальных свидетельств, которые напоминали бы о корнях, традициях и идентитете (идентичности? - О. Г.)» В действительности никакой политики «денационализации» в таком виде, в каком преподносит ее Степанюк не существовало. На протяжении почти всего XIX в. речь шла исключительно об административной русификации, целью которой была унификация управленческих, судебных и др. институтов. Поздние попытки языковой русификации крестьянского населения никак не эксплуатировали концепт «бессарабизма», противопоставленного «молдовенизму» или «румынизму». Понятие «Бессарабия» - исключительно административный термин, Введенный для обозначения вновь присоединенной окраины, не имевшей до этого собственного названия. Термины «Восточная Молдова» или просто «Молдова», на которых настаивает Степанюк, дя XIX — нач. XX вв. являются анохронизмом, т.к. они не использовались для обозначения Пруто-днестровского междуречия ни имперскими властями, ни местным населением.

Еще один перл Степанюка: «Западная Молдова в составе Оттоманской империи до 1878 г.». Неужели г-н Степанюк не в курсе, что к 1878 г. такого политического образования как Молдова уже почти два десятилетия как не существовало? Также умиляют «молдавские» ученые — Чобану, Болдур, Поповский и др.

Книга состоит по большей части из цитат (в основном из сочинений межвоенных историков), зачастую вырванных из контекста. Собрав из этих цитат-кубиков определенную (нужную автору) картинку, Степанюк соглашается с этими цитатами. Самостоятельные выводы за редким исключением отсутствуют. В этом смысле не совсем понятно, что собственно анализировать читателю: отсутствующую авторскую идею или набор произвольных цитат. Методологически работа полностью повторяет «труды» В. Стати (что не удивительно, т.к. по слухам Стати и является автором текста). «Метод», характерный для многих неомолдовенистов заключается в использовании жирного шрифта, курсив и капслока, для выделения в тексте цитат слов с корнем молд-, что якобы «доказывает» тезис о том, что молдаване не имеют никакого отношения к румынам.

Автор считает, что «автономия» 1818 — 1828 гг. была формой молдавской национальной государственности. В действительности, «автономия» представляла собой форму непрямого правления, т.е. такую практику управления окраиной империи, при которой местная элита «приглашается» имперскими властями для управления территорией. Таким образом, «автономия» ни в коем случае не была «формой государственности», тем более «национальной» (само понятие «национальности» едва ли применимо к Бессарабии начала XIX века). Кроме того, особая форма правления в Бессарабии просуществовала недолго и была заменена обычной губернской системой. Сама автономия касалась исключительно боярской верхушки и естественно не могло быть и речи ни о каком «национально-государственном сознании» (термин Степанюка) молдаван, в большинстве своем крестьян.

Размышления Степанюка о национальном движении в Бессарабии практически полностью заимствованы из работы Г. Негру «Царизм и национальное движение бессарабских румын». При этом слова «румынофильство» и «румыны» заменены на «молдаванофильство» и «молдаване» соответственно. Справедливости ради, стоит отметить, что в документах эпохи эти термины употребляются как абсолютные синонимы. Степанюк поддерживает идею о существовании перманентного национального движения в крае, что является попыткой выдать желаемое за действительное. В реальности, никого «движения» вплоть до начала XX в. не существовало. Максимум о чем можно говорить — это спорадические манифестации отдельных интеллектуалов, увлекавшихся идеями модерного национализма. Впрочем, собственно национальное движение, существовавшие полтора дореволюционных десятилетия было во многом маргинальным и массовой поддержкой не пользовалось.

Встречаются в книге и откровенные фактологические ляпы. Так, по Степанюку газета «Молдованул» издавалась «Молдавским обществом» Дическу, хотя на самом деле газета была основана и финансировалась губернскими властями. Члены общества в ней печатались, но непосредственного участия в руководстве не принимали. Незнанием источников можно объяснить тезис о том, что газета «Молдованул» боролась против всего румынского и в ней «утверждались такие понятия как молдаване, молдавский язык, Молдова». В действительности взгляды редактора, Г.В. Мадана на национальную идентичность ничем принципиально не отличались от представлений, общих для всех без исключения бессарабских националистов того времени. Молдаване воспринимались как часть большей этно-культурной общности, иными словами, румынской. Понятия «румыский» и «молдавский» выступали как взаимозаменяемые. Характерные для современного политического дискурса бинарные оппозиции румыны\молдаване в то время попросту не существовали.

Степанюк пишет, что «в свете новых данных (в тексте на румынском — источников), введенных в научный оборот, удостоверяется, что «идея автономии», восстановления молдавской государственности всегда была жива в менталитете молдаван, даже в период царской аннексии». Создается впечатление, что г-н Степанюк потратил огромное количество времени, сидя в архивах, извлекая доселе неизвестные документы. На самом деле, програмная статья из 12-го номера газеты «Basarabia», на которую ссылается автор, никогда не была секретом для историков и как минимум дважды перепечатывалась (Ал. Болдур, И. Варта). Согласно Степанюку, конечной целью националистов, групировавшихся вокруг газеты было «возрождение молдавской государственности». В реальности, автономия Бессарабии не была для них приоритетом. Основными целями было культурное возрождение, предполагавшее использование румынского языка в школе и церкви, а также решение аграрного вопроса. Автономистские идеи были достаточно аморфными. И тем более не шло никакой речи о «молдавской государственности». Автономия представлялась как форма местного самоуправления, а судьба бессарабских молдаван не мыслилась вне рамок Российской империи (т.е. вне рамок российской государственности).