Одна из наших окраин

Из границ Европейской России наиболее неустойчивою остается до наших дней самая южная часть линии, идущей от Балтийского моря к Черному. В то время, как наши границы с Германией и Австрией прочно установились еще в конце прошлого и в начале настоящего столетия, область, граничащая с Румынией, Бессарабия, присоединенная к России в 1812 году, то сокращалась, то увеличивалась в своих размерах до 1878 года. При шаткости своих политических границ и в связи с нею, Бессарабия отличается, так сказать, неустойчивостью, неопределенностью этнографической; при необычайной пестроте населения, она представляет собою как бы переходную область от русской народности к румынской, населяющей нынешнюю Румынию и смежную часть Австрии. По своей численности, здесь выдаются два главных племени — румынское, самое многочисленное, естественным образом тяготеющее к своим соотечественникам Румынского королевства и Австрии, и затем русское, составляющее ветвь великой славяно-русской семьи. Оба эти племени, в лице своих историков и исследователей старины, одинаково считают себя исконными, коренными обитателями этой страны и заявляют на нее свои исторические права. Так, по мнению некоторых румынских патриотов, наша Бессарабская губерния составляет часть румынской территории, несправедливо отторгнутую от Молдавии в 1812 году. Русские ученые, со своей стороны, старались и стараются осветить немногочисленные и неопределенные факты, касающиеся древнейшей историй края, с русской

точки зрения, доказывая исконную принадлежность его славянaо-русскому племени, и в этом отношении достигли уже значительных результатов. Но эти результаты разбросаны по разным сочинениям, иногда не относящимся прямо к данному предмету, и не сведены в одно целое. Опыт такого свода отрывочных известий и исследований русских ученых об исторических судьбах Бессарабии сделан в только что вышедшей книге «Бессарабия» ¹).

Эта книга завершает собою серию научно-популярных исторических сборников, издание которых было предпринято с Высочайшего соизволения, при министерстве внутренних дел, покойным П. Н. Ватюшковым. После выпуска в свет капитального издания «Памятники русской старины в западных губерниях», П. Н. Батюшков приступил к изданию общедоступных исторических сборников, под названием: «Холмская Русь» (1887 г.), «Волынь» (1888 г.), «Белоруссия и Литва» (1890 г.), «Подолия» (1891 г.) и «Бессарабия». О первых четырех сборниках, посвященных областям, воссоединенным с Россиею от Польши, в «Историческом Вестнике» в свое время были помещены статьи и отзывы. Печатание последнего из этих сборников (служащего дополнением к предыдущим описаниям судеб пограничных губерний, от берегов Балтийского до Черного моря) было начато осенью 1891 года, но почтенный издатель не успел окончить и выпустить его в свет: заболев в ноябре того же года, онъ скончался 20-го марта 1892 года. В предсмертные дни он не расставался с мыслью об этой книге и завещал своему сотруднику по предыдущим выпускам, М. И. Городецкому, завершить предпринятое им дело. «Предисловие к «Бессарабии», — говорит г. Городецкий, — было составлено самим П. Н. Ватюшковым. Оно отчасти было написано им собственноручно, отчасти продиктовано им в последние дни его жизни, когда, вследствие тяжкой болезни и постепенно слабевших сил, он уже не был в состоянии держать перо в руках. Однако, бодрость духа и ясность мысли не покидали его до последних дней, и покойный, прочитывая написанные им листы предисловия, делал к ним иногда поправки и дополнения». Оканчивая издание книги, И. Городецкий исполнил это в том виде, как предполагалось почившим издателем. При этом он поместил в начале ее биографический очерк П. Н. Батюшкова, написанный академиком Л. Н. Майковым, и его портрет.

¹) «Бессарабия. Историческое описание. С Высочайшего соизволения издано при министерстве внутренних дел. Посмертный выпуск исторических изданий П. Н. Батюшкова. С 3-мя фототипиями, 53 гравюрами и картой». Петербургь. 1892.

Как и предыдущие выпуски, «Бессарабия» прекрасно иллюстрирована: здесь помещены три фототипии, весьма удачно исполненные В. И. Класеном (портреты императоров Александра I и Александра III и П. Н. Батюшкова), 53 гравюры (исполненные по преимуществу В. В. Матэ) и географическая карта Бессарабии, Почти все объяснения к рисункам составлены г. Городецким и отличаются обычною тщательностью и полнотой. Ему же принадлежит редакция издания, и его любезности мы обязаны возможностью воспроизвести на страницах «Исторического Вестника» несколько рисунков, помещенных в «Бессарабии». Исторический очерк Бессарабии написан профессором Киевской духовной академии Н. И. Петровым. Не имея в виду излагать здесь обстоятельное описание событий, происходивших на территории, известной ныне под названием «Бессарабии», мы обратим внимание читателей на главнейшие исторические моменты и на современное состояние области, «которая сравнительно весьма недавно вошла в состав Русской империи, но, по историческим данным и народным преданиям, всегда была близка России».

Нынешняя Бессарабия — одна из придунайских областей, где впервые появляются на исторической сцене славяне. Славяно-руссы занимают эту область, как и соседние с нею страны, уже в V—VI веке и, не смотря на постоянные вторжения сюда кочевников, как бы продолжавших великое переселение народов, долгое время удерживают здесь господствующее положение. Собственно Бессарабия, то есть область между Днестром и Прутом, в значительной своей части не принадлежала Молдавии до XV века, и в половине XIV века русский элемент берет в ней решительный перевес над другими народностями. Благодаря покровительству литовско-русских князей, русская жизнь поддерживалась и развивалась как по Днестру, так и в других частях нынешней Бессарабии, на левых притоках Прута и на Дунае. На это указывают, между прочим, и русские названия городов того времени, как-то: Срока (Сорока), Устья, Хотин и друг. Власть молдавских господарей по левую сторону Прута стала распространяться лишь с конца XIV века. К XVI веку границы Молдавии достигают до самого Днестра, а вместе с этим началось поглощение господствующим румынским племенем других этнографических элементов и в частности славяно-русского. Эта румынизация славянского племени не была следствием культурного превосходства румын. Напротив, не подлежит сомнению культурное влияние русских на господствующую народность, и процесс ассимиляции их румынами объясняется количественным превосходством последних; этому содействовало, конечно, и единство религии у обеих народностей.

Впрочем, славянский язык, совершенно вытесненный из школ и литературы в Румынии, до сих пор сохраняется на ряду с румынским в Бессарабии, благодаря особым историческим условиям ее жизни. Начало обособлению местности, лежащей между Днестром и Прутом, отграничению ее от румынских княжеств, было положено турками. Подавляя восстания румын и воюя с соседними народами, они с конца XV века постепенно завладевают рядом укреплений по берегам Черного моря и Днестра, как-то: Килией, Белградом, Аккерманом, Бендерами, Хотином и другими, с относящимися к этим укреплениям округами; таким образом, они образовали укрепленную линию для своей защиты со стороны Польско- Литовского и затем Русского государств. Вместе с турками стали эмигрировать сюда и пользовавшиеся их покровительством татары, принявшие в 1475 году турецкое подданство. Турецко-татарская Бессарабия, постепенно разрастаясь в ширину и в длину, к началу XVIII столетия заняла почти все пространство нынешней Бессарабии, и только с запада и юго-запада она не везде доходила до Прута; с этой стороны ее ограничивали молдавские поселения и Кигачский лес, с его воинственным населением, представлявшим собою нечто в роде пограничного казачества.

Положение Бессарабии под турецко-татарским владычеством не было, конечно, завидным. Особенно жестоко поступали турки и татары с жителями страны во время военных действий, имея обыкновение при отступлении уничтожать на своем пути всякие признаки человеческой культуры. «Заметить должно, — писал 20-го сентября 1789 года фон-Раан, бывший тогда в русской действующей армии в Бессарабии, — что теперь не находятся деревни в Бессарабии на тех местах, на которых они показаны на плане, снятом в прошедшую войну и потом напечатанном, и едва обыватели могут вспомнить, где существовали сии места или деревни; ибо они все вообще разорены от бывших их обывателей татар при победе их» (над ними). «Кишинев, - писал тот же фон-Раан 12-го декабря 1788 года, — прежде опустошения своего был посредственный город, но когда турки при ретираде своей его оставили, то, по обыкновению своему, его зажгли Здесь видны печи и трубы, остатки лучших домов, коих ад слом было около 300. Купеческие лавки, которые составляли каменный квадрат на 300 саженей в окружности, лежат под пеплом, так же как и шесть или семь церквей».

При всем том, низшие классы населения не были в каких либо исключительно невыгодных условиях; положение их было даже лучше, чем в некоторых христианских государствах того времени, например, в Польше. «У нас много пишут, - говорит поляк Старопольский, — о турецком рабстве, но это кас-

ается только военно-пленных, а не тех, которые, живя под турецкой властью, занимаются земледелием и торговлей. Они, заплативши годовую дань, свободны, как у нас несвободен ни один шляхтич. В Турции никакой паша не может последнему мужику сделать того, что делается в наших местностях и

селениях крестьянину». Поэтому Бессарабия имела густое и разнообразное население, постоянно пополнявшееся эмигрантами из других стран. Географ начала XVII века говорит: «Кроме исповедников греческой религии, живут здесь русские, сербы, болгары, саксонцы, трансильванцы, ариане, татары, различающиеся между собою как по названиям, так почтя столько же и по религиям». Несомненно, что в то время большинство населения Бессарабии было греко-восточного вероисповедания, о чем свидетельствует и множество существовавших здесь православных церквей и монастырей. В числе православных не последнее место принадлежало русским. Кроме исконных обитателей Хотинского и соседних уездов — русинов, сюда постоянно прибывали русские из польских владений, бежавшие от социально-экономического и религиозного гнета. Южно-русская эмиграция в Бессарабию принимает особенно широкие размеры в начале XVIII столетия: после подавления казацкого восстания на правом берегу Днестра (1702— 1703 гг.), южные поднестровские казацкие полки массами уходили за Днестр, а за ними следовало и население сел, местечек и городов со своим имуществом. Их принимали под свое покровительство пограничные паркалабы, или губернаторы, сорокский и хотинский, под разными предлогами отказывавшие польским панам в выдаче их крестьян. «Южноруссы нередко переселялись в Бессарабию и по нечистым побуждениям. Русские женщины бегали к туркам и оставляли христианство; иные, отправляясь за границу, женились там на чужих женах. Поселяясь отдельными группами между румынами нынешней Бессарабии, южно-русские переселенцы, с течением времени, и сами орумынились, но продолжали и доселе продолжают чтить церковно-народные праздники своей прежней родины и ходить туда на богомолье в известные, нарочитые дни церковного года. В Предтеченской церкви города Каменца-Подольскаго, в храмовой день рождества св. Иоанна Крестителя, 24-го июня, бывает так называемый отпуск. К этому времени в город собирается много народа и особенно молдаван из Бессарабии, так что в массе народа, бывающего в этот день в церкви и на базаре, преобладают молдаване. По всей вероятности, это орумынившиеся потомки переселившихся когда-то из Подолии в Бессарабию малороссов». Таким образом, еще задолго до присоединения Бессарабии к России, она была связана с нашим отечеством не только единством вероисповедания, но и племенным родством значительной части населения.

Утвердившись в Бессарабии, турки угрожали румынским княжествам совершенным подавлением их политической свободы, а также безопасности и целости границ Польско-Литовскаго, потом Русского государств. А потому названные государства

вступают между собою в союзы, с целью, по крайней мере, отодвинуть турок в глубь их империи. Но происходившие вследствие этих союзов столкновения Польши с турками большею частью не были удачны для первой и вызвали даже временный за-хват турками Каменца-Подольского (во второй половине XVII века). Успешнее действовало в этом отношении русское правительство. Оно еще с конца XVII столетия начало входить в сношения с румынскими воеводами и другими христианскими государями по вопросу о совместной борьбе с турками. Тогда же начинаются наступательные действия России против Турции, ареною которых обыкновенно была Бессарабия с обоими румынскими княжествами. В походы Петра Великого в 1711 году и Миниха в 1738 и 1739 годах, в две русско-турецкие войны при Екатерине II и в кампанию 1806 — 1812 гг. эта страна вся, можно сказать, «полита русскою кровью». Наконец, по Букарестскому миру 16-го мая 1812 года, Бессарабия была присоединена к России, с крепостями Хотином, Бендерами, Аккерманом, Килиею и Измаиломъ; и река Прут устанавливалась границей обоих государств.

До 1812 года нынешняя русская Бессарабия разделялась на три вида владений: молдавское, татарское и турецкое. Теперешние уезды Белецкий, до 1887 года называвшийся Ясским, Сорокский, Оргеевский и Кишиневский составляли так называемую «Запрутскую Молдавию»; Бендерский и Аккерманский, под именем Буджака или собственно Бессарабии, принадлежали татарам, а Xoтинский уезд под названием «райи», с крепостями Хотинскою, Бендерскою, Аккерманскою, Килийскою и Измаилскою, а равно их форштадты и окружности, зависели непосредственно от турок, имевших в крепостях свои гарнизоны под начальством пашей. Все эти части Бессарабии более или менее пострадали от русско-турецких войн. Турецкие гарнизоны были выведены из крепостей, а Буджак совершенно опустел, вследствие двукратного выселения татар: в 1770 году русский генерал Панин вывел отсюда 12.000 ногайцев в Крым и на Кубань; остальные около 5.000 татар были переселены в Крым герцогом Ришелье. В 1812 году во всей области было жителей до 41.160 семейств, или около 240.000 душ обоего пола; да и те находились в тревожном состоянии, не зная, кому будет принадлежать территория, русским или туркам. Кроме того, в народе распространялись слухи, будто все жители Бессарабии будут отданы в крепостную зависимость помещикам. К тому же, в 1812 — 1814 гг. здесь свирепствовала моровая язва. «Русскому правительству нужно было успокоить остававшихся еще в стране туземцев, привлечь сюда новых поселенцев и благоустроить их гражданский и церковный быт».

В это беспокойное время выступил энергичный местный деятель, много потрудившийся для Бессарабии. Это — экзарх митрополит Гавриил Банулеско-Бодони, родом румын. Узнав о распространении в народе ложных слухов, он в 1815 году разослал грамоту, в которой уверял население, что русские оставят неизменными права и обычаи области. И действительно эта права и обычаи были утверждены высочайшим рескриптом на его имя от 16-го апреля 1816 года. Новым подданным Русского государства были предоставлены значительные льготы, как-то: освобождение на три года от государственных податей и на неопределенное время от рекрутской повинности. Все это успокоительно подействовало на местное население и привлекло сюда новых поселенцев. Тогда начали переселяться в Бессарабию казаки (в разное время бежавшие в Турцию), болгары, немцы, швейцарцы, греки, евреи. «Менее легальны, но зато более многочисленны были бессарабские поселенцы из беглых русских людей, бежавших сюда кто от невыносимой барщины, кто от неприятной рекрутчины, кто просто во избежание религиозных притеснений или кары закона за преступления». Они начали при-

бывать в Бессарабию еще до присоединения ее к России. По присоединении же число эмигрировавших сюда бродяг и беглых крепостных не только не уменьшилось, а даже увеличилось, чему особенно содействовало дозволение оставаться в Бессарабии всем прибывшим до подписания Букарестского договора 1812 года. Этим прежде всего воспользовались русские, бежавшие некогда в Молдавию: они пришли сюда в числе свыше 2.000 человек, и почти все расселились по городам. Вместе с тем, стали прибывать в Бессарабию и беглецы из самой России. Позднейшие попытки правительства сдержать их наплыв до 1834 года не имели успеха. Назначенный в этом году бессарабским губернатором генерал-майор Федоров принял решительные меры к отысканию нелегальных переселенцев и к высылке их на места прежнего жительства. При нем выслано из Бессарабии до 48.000 беглых, а в южной Бессарабии оказалось по переписи 6.000 малороссов, никем сюда не переселенных.

Вследствие этой колонизации, население вновь присоединенной области увеличивалось очень быстро. Уже в 1813 году насчитывалось здесь до 55.560 семейств, или 340.000 душ обоего пола, в 1816 году — до 96.526 семейств или 491.679 душ, а в 1855 году — 993.045 душ. Таким образом, с 1813 и до 1855 года, то есть в течение 40 с небольшим лет, народонаселение Бессарабии увеличилось более чем на 450.000 душ. По вероисповеданиям оно распределялось в 1856 году следующим образом: православных — 865.583, евреев — 81.172, протестантов — 24.852, раскольников — 9.447, католиков — 5.009, арияно-грегориан — 2.254 и магометан — 24.

Главное внимание митрополита Гавриила, по самому его положению, было обращено, конечно, на устройство области в церковном отношении. Им положены первые основы церковного управления Бессарабией. По присоединении Бессарабии к России, он оставил Яссы и в сентябре 1812 года прибыл в Кишинев. По его представлению, в следующем году была учреждена особая епархия — Кишиневская и Хотинская, с викариатством Бендерским и Аккерманским. При учреждении Кишиневской епархии, в ней находилось 826 церквей, состоявших в непосредственном управлении протопопов, округи которых назывались протопопиями, или цинутами. «Новая епархия с крайне разнообразным составом населения потребовала усиленных трудов и особой заботливости. Кишинев того времени, обращенный в областной город, не удовлетворял, по своим малым размерам новому своему назначению, и митрополиту пришлось начать свою деятельность с постройки епархиальных зданий. В скором времени на новом месте, бывшем под буграми и кустарниками, а ныне составляющем лучшую часть города, возникли архиерей-

ский дом с церковью и флигелями для консистории, типографии штата и большой семинарский корпус с обширными постройками. Эти учреждения до сих пор сохранили за собою название «митрополии». Кроме того, Гавриил устроил за городом архиерейскую дачу и развел при ней виноградные сады. В деле церковного управления им много было положено трудов на развитие просвещения среди духовного юношества, улучшение быта духовенства, устранение злоупотреблений со стороны последнего и установление правильных отношений между паствою и пасомыми».

Митрополит Гавриил имел большое влияние и на первоначальное устройство гражданского управления присоединенной к России области. В 1818 году вступил в действие составленный особою коммиссие органический устав для управления Бессарабией. По этому уставу Бессарабия получила довольно широкое самоуправление. Верховный совет, состоявший из местных дворян, под председательством наместника, сосредоточивал в себе все управление края. Вся администрация выбиралась местным дворянством и широко пользовалась своими обычаями и правами, с употреблением румынского языка.

Уже по смерти Гавриила († 30 марта 1821 года), такого рода самоуправление было найдено «несоответствующим общей государственной системе и благу самой Бессарабии». 29-го февраля 1828 года высочайше утверждено новое положение об управление этою областью, составленное по проекту новороссийского генерал губернатора и полномоченного наместника Бессарабии М. С. Воронцова. Верховный совет, названный теперь областным, вместо главного правительственного учреждения, сделан только совещательным. Председателем совета был наместник, переименованный в бессарабского генерал-губернатора, а в его отсутствии гражданский губернатор, как ближайший начальник области Тогда же утверждено устройство областного правления, казенной палаты, уголовного, гражданского и совестного судов. В 1834 году прекращено было в присутственных местах делопроизводство на молдавском языке и урегулированы отношения «царан» (крестьян) к землевладельцам, остававшиеся до тех пор неопределенными. Положение 24-го января 1834 года всем землевладельцам вменяет в обязанность непременно заключать с живущими на их земле царанами письменные условия, с по-дробным обозначением взаимных прав и обязанностей. Но так как царане уклонялись от заключения таких условий и стремились к перечислению в мещане, то правительство в 1846 году составило нормальный контракт, «которым должны быть объяснены и определены как права землевладельцев, так и обязанности поселян, водворенных в их владениях, с соблюдением обоюдных выгод для тех и других».

Дальнейшему внутреннему устройству Бессарабии попрепятствовала русско-турецкая война 1853—1855 годов. «Правда, для России вообще эта война имела и благоприятные последствия, ускорив освобождение крестьян от крепостной зависимости, которое прекратило в известной степени крестьянские побеги в Бессарабию и в устья Дуная и вызвало в обширных размерах обратную эмиграцию из Турции. Но от Бессарабии эта война оторвала, хотя и на недолгое время, значительную часть южной ее территории». По Парижскому трактату 1856 года, Россия уступила Румынии нынешний Измаилский уезд, с частями соседних уездов — Кагульского и Аккерманского, т. е. местность, доставшуюся ей по Букарестскому договору 1812 года, а Турции— гирла Дуная, с островами Четал, Лети, Георгиевским и 12-ю малыми, уступленные Турцией по Адрианопольскому миру 1829 года. В перешедшей к Румынии части Бессарабии в 1856 году числилось населения 127.030 душ обоего пола, а на дунайских островах, отошедших к Турции, 862 души.

Следствием такого изменения границ было новое передвижение народонаселения из Молдавии и Турции в Россию и обратно. Последовала известная «большая выходка» русских беглецов из-за Дуная и с его устьев в Россию. Вместе с этим началась усиленная эмиграция наших старообрядцев-липован в румынския владения, в южную Бессарабию, где приобретение ими политических и гражданских прав совершалось без затруднения. Румынское правительство, объявившее полную свободу вероисповеданий, официально признало епископом Аркадия, рукоположенного для румынских старообрядцев белокриницким митрополитом. Для православного же населения в 1864 году открыта в Измаиле кафедра новоучрежденной румынской Нижнедунайской епархии, на которую был назначен бывший воспитанник Киевской академии Мелхиседек Петрович Стефанеско; он учредил в Измаиле духовную семинарию и особенно интересовался местным расколом старообрядства. «Впрочем, пастырская деятельность преосвященного Мелхиседека значительно стеснена была румынскими комунальными законами, которые обязывали церковные попечительства заботиться о церкви и клире, но не определяли, в чем должна была состоять эта заботливость. Поэтому церкви в южной Бессарабии под руыынскиы владычеством были весьма бедны и неблагоустроены и отчасти остаются такими и доныне, как, например, Новокарагачская церковь».

Помещаемое здесь изображение этого храма, представляющего собою простую малороссийскую хату, крытую камышом, с колокольней в виде навеса, дает достаточно ясное представление о его убожестве. Несравненно более заботилось румынское прави-

тельство о народном образовании. К концу румынского господства в южной Бессарабии были следующие учебные заведения классическая гимназия в Белграде, четырехклассная гимназия в Измаиле, семь четырехклассных городских училищ (в их числе 4 женских), три мужских и два женских училища, всего 145 учебных заведений с 3.000 учащихся мальчиков и 944 девочками. Обучение велось на румынском языке.

Южная Бессарабия принадлежала Румынии до последней русско-турецкой войны. Эта война имела для Бессарабии весьма важное значение. Главный театр ее находился в ближайшем соседстве с этой областью; ее результаты имели непосредственное отношение к расширению границ и увеличению населения Бессарабии, «Бессарабия и особенно главный город ее Кишинев были, так сказать, очевидцами приготовлений России к этой войне, переживали сердцем и душою все важнейшие фазисы развития военных действий и первые оказывали сочувствие и помощь раненым русским воинам. В Кишиневе впервые подписан покойным го-сударем Александром II, 11-го апреля 1877 г., и на следующий день объявлен, в его присутствии, манифест о войне с Турцией»... По Берлинскому трактату 1878 года, России возвращена южная часть Бессарабии, площадью в 10.288 кв. верст, с 127.451 душой населения ¹). В воссоединенной с Россиею части Бессарабии (уезд Измаилский и части уездов Кишиневского, Аккерманского и Бендерского) наше правительство нашло нужным удержать некоторые следы румынского управления. Так, старообрядческий епископ Виссарион (измаилский) признан в его сане, с правом свободно и открыто отправлять функции своего служения.

В настоящее время в Бессарабии считается 1.641.559 душ обоего пола, из которых 1.220.439 — православного вероисповедания, a 421.120 неправославных и иноверцев (в том числе раскольников до 20.000 и сектантов до 5.000). По данным, от-носящимся к 1861—1862 гг., когда общее число населения области было немного более миллиона, численное отношение разных племен представлялось в следующем виде: молдаван и валахов было 515.927, русинов, малороссов и великороссов — 283.793, евреев — 95.923, болгар, сербов и др. — 56.166, немцев — 30.020, цыган — 12.995, поляков — 3.914, армян — 2.298, греков — 1.956, французов — 43.

Действительное «воссоединение» Бессарабии, сближение ее разноплеменных и разноверных обитателей между собою и с нашим

¹) Но дунайские гирла, присоединенные к России по Адрианопольскому миру 1829 г. и отошедшие от нее в 1856 г., до сих пор остаются в пределах Румынии.

отечеством не может быть достигнуто одними внешними, административными мерами. Главным фактором в этом отношении должна быть школа, с ее культурными задачами. Это хорошо понимал приснопамятный митрополит Гавриил. Заботясь об образовании духовенства, он обратил внимание также и на распространение просвещения в светском обществе. По его мысли, при семинарии был устроен пансион для воспитания детей бессарабских дворян, заменявший до 1834 года областную гимназию. При преемнике митрополита Гавриила, Димитрии Сулиме, было заведено несколько «ланкастерских» школ, переименованных впоследствии в приходские и уездные училища. В 1831 г. основаны Кишиневская городская публичная библиотека и армянская школа в Аккермане. В 1834 г. открыта в Кишиневе гимназия, а в следующем — благородный пансион и т. д. В 1858 — 59 гг. в русской Бессарабии было 230 учебных заведений с 10.872 учащимися и 159 приходских школ с 1.521 учащимся.

Делом народного образования в Бессарабии теперь заведуют духовное ведомство и министерство народного просвещения. По ведомству православного вероисповедания. В 1890—1891 учебном году, церковно-приходских школ в епархии было 87, школ грамотности 131; в них обучалось 6.673 мальчика и 794 девочки. Учебных заведений ведомства народного просвещения в 1889 г. считалось: средних 13, сельских 398, прочих 258; в них обучается мальчиков 29.855, девочек 9.320. По отчету дирекции народных училищ за 1889 — 1890 г., учащихся в Бессарабской губернии было 38.301. Сознавая недостаточность всего сделанного в данном направлении, министерство составило «обширный проект учреждения в губернии различных училищ», причем оно принимает на себя сооружение необходимых зданий и снабжение училищ всеми учебными пособиями.

В заключение нашего краткого очерка считаем нужным сказать несколько слов по поводу воспроизведенных здесь гравюр, о которых нам не пришлось упомянуть ранее. Так, мы ничего не сказали о знаменитом настоятеле Нямецкой обители Паисии Величковском. Сын полтавского протоиерея, он 19-ти-летним юношей принял монашество в своем отечестве; затем отправился на Афон, устроил там свой скит и собрал вокруг себя много братии—русских и молдаван. Прибыв затем в Молдавию, он поселился сначала в Буковине, a по присоединении ее к Австрии в 1777 году перешел в монастырь Секу и чрез несколько времени стал настоятелем Секульского и Нямецкого монастырей. Он ввел в Нямецкой обители общежительный устав Афонской горы и учредил пение во время богослужения на правом клиросе на славянском, а на левом - на молдавском языке. «Строгий подвижник, любвеобильный и ми-

лостивый настоятель, устроитель нескольких монастырей, Паисий скончался в Нямецкой обители 15-го ноября 1794 г., оставив по себе во всех знавших его память праведника. Из числа его учеников и почитателей некоторые подвизались в России, как устроители и обновители иноческой жизни, а также и в Румынии, где в особенности прославился старец Григорий, впоследствии угровлахийский митрополит, и молдавский митрополит Вениамин Костаки». Последний был одним из наиболее видных представителей возрождения румынской школы и литературы.

Далее, у нас воспроизведены изображения церкви св. Димитрия в Оргееве, армянской церкви в Аккермане и дома Инзова в Кишиневе. Оргеевская церковь сооружена молдавским господарем Василием Лупулом (1634—1654). Она имеет древнюю продолговатую форму с полукружием на восток для алтаря. Длина ее 12 сажен, ширина и высота более 3 сажен. Пристройка, сделанная к алтарной части в позднейшее время, нарушает характер древней архитектуры. Армяне переселились в Аккерман в 1831 г. и, вероятно, в большом количестве, так как вскоре они соорудили здесь три церкви. Из числа их ныне существует только одна в честь Пресвятой Богородицы. По-строенная в стиле базилики, она почти на половину находится в земле, и для входа в нее нужно спуститься по 12 ступеням.

В Кишиневе до сих пор сохраняется память о доме, в котором жил Пушкин и который известен под названием дома Инзова. Генерал-лейтенант И. Н. Инзов, будучи назначен исполняющим обязанности наместника Бессарабской области, поселился в доме боярина Донича. В этом же доме отвел он помещение и поэту, дав ему две небольшие комнаты в нижнем этаже, с окнами в роскошный фруктовый сад. По словам местных старожилов, помещение поэта было незатейливое: в одной комнате стоял стол у окна, диван, несколько стульев; в другой — помещался верный его слуга Никита. Сам дом был отдален от города, так что в зимнюю снежную пору трудно было до него добраться. Этот дом несколько раз подвергался землетрясению, от которого однажды, в 1821 году, верхний этаж дал трещину. Тогда Инзов перебрался на другую квартиру, но Пушкин оставался в нем до своего отъезда из Кишинева в 1823 году. Какова была роль дома Инзова после того, неизвестно. В сороковых годах он был еще цел, a позднейшия свидетельства говорят уже о его развалинах. В половине естидесятых годов от него оставались голые стены, в одной из которых, с западной стороны, показывали окно, откуда Пушкин иногда стрелял; при этом по перилам лестницы с некоторой осторожностью можно было взобраться в уг-

ловую комнату Пушкина и читать на ее белых стенах тысячи надписей, по большей части бессмысленных и даже пошлых. Но и этим печальным остаткам жилища нашего поэта не суждено было сохраниться. Бессарабский губернатор Гангардт приказал срыть развалины дома будто бы потому, что они служили ночным притоном для воров. Остатки дома продали на слом, а место куплено городом. В конце семидесятых годов здесь уже был глухой пустырь, среди которого возвышалась насыпь из мусора... Роскошный сад при Инзовском доме, с его виноградниками, лимонными и апельсинными деревьями, сад, воспетый поэтом, исчез еще раньше развалин. На его месте город устроил конюшни для Лубенского гусарского полка. Навоз из конюшен выносится прямо на мусорную насыпь, где было жилище знаменитого поэта... Конюшни, конечно, необходимы, — заключает свое объяснение М. И. Городецкий, — но в данном случае лучше было бы, если бы вместо них стоял какой-нибудь знак, какой-нибудь памятник, показывающий историческое значение этого места, бывшего жилищем величайшего из русских поэтов».

М. В. С.