You are here

Восстановление утраченной государственности через ренативизацию языка: гагаузы в Молдове

Category: 

Демирдирек Г. Восстановление утраченной государственности через ренативизацию языка: гагаузы в Молдове // Национализм в поздне- и посткоммунистической Европе. Т.3. Национализм в национально-территориальных образованиях. М.: Росспэн, 2010.

Предметом настоящего исследования является взаимодействие между понятиями государственности и восстановления языкового статуса в рамках советского строя. Гагаузы представляют собой немногочисленное национальное меньшинство, и их «борьбу» можно определить как этническое возрождение, но, как следует из описанных мною в дальнейшем обстоятельств, они также претендуют на государственность. Рассматриваются как идеологический, так и прагматический вопросы, затронутые дискуссией. В этнографическом плане исследуются деятельность и обстоятельства, связанные с гагаузским языком1. Моей целью является рассмотрение проблемы восстановления статуса языка (как стремление к этому, так и практическая деятельность в этом направлении) в качестве главного аспекта процесса образования наций у меньшинства. Процессы образования наций в их начальной стадии исследуются на основе того, что они образуют в попытке создать «воображаемое сообщество» (imagined community), как его называет Андерсон2. Однако, конструируя воображаемое сообщество, активные создатели национального образа в то же время разрушают уже существующее воображаемое сообщество, т. е. они пытаются сжать уже существующий образ. Следует отметить, что создание образа характерно не только для национального сообщества. В этом случае роль элемента, подлежащего сжатию националистическими движениями, играет бывшее советское общество. Гагаузы, являющиеся миниатюрной частью советской глобальной системы во всех ее


* Рукопись на английском языке была завершена в 2000 году.

1 Материал был собран в течение года полевой работы среди гагаузов в 1994-1995 годах, месячного пребывания в 1997 году, а также по итогам регулярного чтения гагаузской газеты и журнала.

2 Anderson 1983.

265


проявлениях, призываются к самоидентификации с еще более меньшей единицей. Получив образование на русском языке, они теперь призваны получать образование на гагаузском языке. Во многих сферах повседневной жизни, таких как администрация, образование, средства массовой информации, язык становится источником и объектом личной и коллективной борьбы в рамках процесса образования нации.

Я убеждена, что анализ процесса образования наций, основанный только на двух полюсах — элита и простой народ, — недостаточен. Однако для прояснения властного дисбаланса между этими двумя группами я выделяю создателей наций — тех, кто напрямую действует на политической арене, и простой народ, не столь непосредственно вовлеченный в этот процесс и менее активный. Как и на колониальных территориях, в постсоветском пространстве, где было немного крупных торговых и промышленных предпринимателей (по крайней мере, вначале и негласно)3, интеллигенция взяла на себя роль авангарда в процесе образования и / или восстановления наций. В исследованиях о национализме они обычно называются национальными элитами. Эти элиты — я называю их здесь создателями наций (nation - builders) — почти все время пытаются модифицировать определенный режим собственности (property regime )4. По мнению Вердери5, это закрепляет определение того, кто (какие актеры) будет иметь какого рода доступ (через какие отношения) к какому набору ценностей6. Автор использует это для объяснения «процессов маневрирования, с помощью которых выступающие общественные актеры разрабатывают стратегии выхода из социалистического мира»7. В борьбе за установление гагаузской государственности как реальной социальной силы или единицы создатели нации создают идеологическое пространство, населенное не только ими одними. Я попытаюсь определить поле между идеологией и практикой, где происходит национальное посредничество (national brockerage). Это временное поле, более или менее интенсивное на различных стадиях преобразований. Оно обеспечивает связь между романтическими национальными видениями и очень даже земными проблемами простых людей. Иногда роль посредников на себя берут создатели нации, порой в этой роли выступают те, кто вовлечен в деятельность, связанную с саморепрезентацией. В этом поле нация пред-


3 Anderson 1983. Р. 106.

4 Здесь я применяю определение собственности Вердери (Verdery 1997) как «обозначение способов организации доступа к социальным ценностям среди признанных социальных актеров», а режима собственности как «обеспечения доступа к ценностям». Я несколько упрощаю и видоизменяю здесь хорошо обоснованный анализ Вердери.

5 Verdery 1997.

6 Ibid. P. 10.

7 Ibid. P. 15.

266


ставляется как «коллективный индивидуум» (collective individual)*, которого надо спасти от смерти. Люди и язык становятся единым целым и все усилия направлены на спасение языка от исчезновения. Простые люди участвуют в этой борьбе и процессе воспроизводства по совершенно иным соображениям, нежели активные производители государственности, но в конечном итоге они все же вносят свой вклад в создание нации. Тем не менее успех и быстрота протекания этого процесса варьируются в разных обрамлениях в зависимости от того, имеет ли место сжатие образа, и если да, то каким образом.

1. Общее идеологическое наследство

Языку принадлежит не только коммуникативная, но и основополагающая и конституирующая роль в процессе сохранения «воображаемого сообщества». Каким образом? Процессы национальной реконструкции, сосредоточенные на языке, часто протекают по сходным схемам. Гелль-нер убежден, что европейские национализмы похожи и имеют общее происхождение9. Следует ли нам согласиться с этим и рассматривать различные случаи как проявления одного и того же феномена? Андерсон утверждает, что сообщества можно отличить друг от друга по способу их воображения, хотя сам он не занимался изучением отдельных примеров10. Ответы, которые не дает Андерсон, может быть, даст этнография. Рассмотрение специфического значения, приписываемого возрождению языка, возможно, поможет нам по-новому, более детально понять внешнее сходство. Я ни в коем случае не отрицаю общее идеологическое наследство. Лингвисты и филологи XIX века охотно считали язык способом доказательства расового или этнического происхождения. По всей вероятности, лингвисты оказали влияние и на современных антропологов в том, что касается параллелей между языковым и расовым распределением, хотя некоторые, например, Тейлор, выступали против подобной точки зрения уже в 1881 году". Впоследствии Соссюр критиковал эту позицию в опубликованном после его смерти «Курсе общего языковедения» 1915 года. Хотя он и утверждал, что «язык играет главную роль в становлении нации»12, он все же не согласен с общепринятым мнением, что «язык отражает психологию нации»13. Однако эти общепринятые


8 Handler 1988.

9 Gellner 1983.

10 Anderson 1983. P. 15.

11 Henson 1973. P. 4.

12 Saussure 1988. P. 21.

13 Saussure 1988. P. 225.

267


мнения, видимо, сохранились по сей день как в Западной Европе, так и в постсоциалистическом пространстве в Европе и Азии, особенно среди националистов как большинства, так и меньшинства. Многие движения национального возрождения меньшинств в Западной Европе, исследованные антропологами в Бретани, Шотландии, Норвегии14 и многих других местах, пользуются языком как главным инструментом в борьбе за восстановление народного духа (peoplehood) или государственности. Эти примеры подтверждают, что язык является важным ресурсом коммуникативной практики и политическим символом. Социальные и материальные условия, стимулирующие националистическое возрождение меньшинств, не всегда одинаковы, но идеологический фон этих движений очень похож. Идеи о языке и народном духе — это можно назвать идеологической силой — так же важны, как и социальный контекст, в котором используется данный язык. Под идеологией я понимаю «селективную культурную конструкцию, в соответствии с которой определенные важные для опыта значения систематично организованы в относительно понятную схему»15. Несмотря на определенное сходство, я утверждаю, что в бывшем Советском Союзе идеологический контекст этничности и национальности, из которого возникли современные процессы этнической и национальной идентификации, выявляет существенные расхождения по сравнению с примерами Западной Европы.

1.1. Советское понятие этноса и «режима собственности»

Благодаря праву всех колониальных государств исследовать свои народы через перепись населения, сначала Российская империя16, а затем и бывший Советский Союз создали определенную легитимацию этнических групп разных размеров, ущемляя их при этом в других отношениях7. В Советском Союзе у людей было совершенно четкое представление о существовании различных этносов (как их называли). Грант18 отмечает, что вряд ли в другом месте найдется столько людей, знающих, что такое этнография, и чем занимается этнограф. С точки зрения широкой обще-


14 Eidheim 1971; MacDonald 1997; McDonald 1989.

15 Kapfererl988.R 80.

16 Anderson 1983.

17 В то же время количественный показатель был решающим для меньшинств сначала для признания в переписи населения и паспорта, а позднее в плане предоставления определенных прав. Нация была наивысшей и наиболее привилегированной единицей, а этнос был наименьшей этнической группой с меньшими правами.

18 Grant 1995. Р. 16.

268


ственности, различным этносам присущи определенные характеристики, подкрепляемые некоторыми социологическими и психологическими объяснениями. Сталинское определение нации как объективно данной категории с территорией, языком, ментальностью и экономикой было скорее заимствованной идеей. Оно использовалось не только в отношении нации — высшей формы этноса, но и в отношении более мелких единиц. Поэтому можно сказать, что основа системы установления «различий» в советском контексте была заложена этим определением.

Советский Союз по сравнению с национальными государствами в Западной Европе был во многих отношениях менее репрессивным и менее гомогенизирующим. Справедливо было бы утверждать, что советская политика национальностей и национальных меньшинств варьировалась с течением времени и по отношению к разным группам. Акцент на один из элементов формулы «расцвет, сближение, слияние», введенной Хрущевым в 1961 году, позднее несколько сместился. Так, например, количество этнических групп в Советском Союзе время от времени менялось19, причем в некоторые периоды имели место жесточайшие репрессии. Ученых, например, могли заклеймить «националистами» только за их работу на местном языке. Официальные реакции на требования в сфере культуры, которые выдвигались на начальной стадии национального самоопределения еще до распада Советского Союза, были различными в разные времена и в разных местах. И все же можно выявить общие последствия проводимой Москвой центральной политики, повлиявшей на дальнейший ход событий: будучи показателем прогресса и развития, среди различных национальностей в Советском Союзе поощрялось распространение грамотности. Советские ученые разработали алфавит и грамматику для многих не имеющих письменности языков. Чтобы сформировать народную массу как ресурс для военной службы и рабочей силы и т. д. и подкрепить картину прогрессивного курса в Советском Союзе, считалось уместным развитие грамотности в нерусскоязычной среде. В основе этого подхода лежала идея о том, что люди, получившие образование на своем родном языке, будут также более восприимчивы к требованиям социалистического государства. Это, видимо, имело неожиданные последствия в виде желания создавать национальные формы даже для малых групп типа гагаузов, не получивших прав на широкую культурную или политическую автономию при существующем режиме собственности.

Хотя гагаузы считались национальным меньшинством (я остановлюсь на этом подробнее ниже), интеллектуалы охотно поддерживали идею образования на гагаузском языке параллельно с русским. Однако будучи относительно малой группой без предшествующей истории образования, они не могли представить себе возможность высшего образования на


19 Tishkov 1997. Р. 15-21.

269


ряду с украинцами, молдаванами, русскими, болгарами и цыганами (число представителей каждой из этих групп не превышает 5,5 % в Гагаузии)25. Православие и то, каким образом оно практикуется в этом районе, служит своего рода обобщающим фактором для всех групп, проживающих в Гагаузии. Поэтому язык остается наиболее заряженным этническим показателем.

Вместе с другими немолдаванами гагаузы оказали сопротивление молдавскому националистическому движению, символом которого был закон о молдавском языке (принят в августе 1989 года), где с самого начала предусматривались санкции против тех, кто не говорил на государственном языке. Во многих официальных случаях молдавский или румынский указываются в качестве государственного языка, не провозглашая это официально. Этот факт может служить еще одним подтверждением значимости единиц как средства для оправдания прав и обязанностей в так называемом «режиме собственности» по Вердери26. Число гагаузов, свободно говорящих на румынском языке, очень мало (4 %), поэтому гагаузы, почувствовав в этом угрозу, заняли более агрессивную позицию. Несмотря на желание и давление молдавского правительства улучшить знание румынского языка с момента завоевания независимости, русский оставался основным языком администрации, коммерции и преподавания в гагаузских районах.

Составленный молдавским правительством в 1990 году парламентский доклад обобщает контекст борьбы категорий. В докладе утверждалось, что гагаузы и другие немолдаване не были коренным населением Молдовы. Указывалось, что родиной гагаузов была Болгария, и, следовательно, у них нет собственной национальной территории27. Реакцией гагаузов на этот доклад стала попытка доказать, что они являются не этническим меньшинством, а народом. Все время в борьбе гагаузских лидеров с молдавским правительством они спорили по поводу формулировки законопроектов, настаивая на том, чтобы гагаузы считались нацией. В своих воззваниях к международным организациям они всегда стремились быть признанными как нация. Ощущение успешности собственных действий выражалось в их утверждении о том, что теперь весь мир знает об их существовании. После пяти лет активной политической борьбы 23 декабря 1994 года молдавским парламентом был принят закон о гагаузской автономии. Его можно считать одним из самых мирных

25 Во время переписи населения СССР в 1989 году 196 000 человек назвали себя гагаузами. Из них 153 000 проживали в Молдове, где составляли 3,5 % населения. Еще 36 000 гагаузов живут в Одесской области на Украине (большая часть этой территории была частью Бессарабии, которую после Второй мировой войны Сталин присоединил к Украине).


26 Verdery 1997.

27 Fane 1993. P. 144.

272


решений территориальных конфликтов в бывшем Советском Союзе. Новый закон определил новую официально признанную территорию: Гага-узия (место, где живут гагаузы) / Gagauz Yeri28. Официальными языками в Гагаузии являются молдавский, гагаузский и русский языки. Русский язык употребляется наиболее часто, гагаузский служит символическим языком для наименования административных органов. Губернатор называется baskan , народная ассамблея — halk toplusu , исполнительный комитет — bakannk komiteti , район — raion / dolay . Остальные единицы не названы по-гагаузски. Некоторые оппозиционные группы считают подобное символическое обозначение неудовлетворительным, хотя они сами очень часто употребляют русский язык. У этой дилеммы есть свои исторические и идеологические причины.

2.1. Образование и письменность

В период между 1812 и 1944 годами Бессарабия переходила из рук в руки между Российской империей (позже — Советский Союз) и Румынией. Под владычеством Российской империи в первой половине XIX века гагаузское население было в основном неграмотным, как и в дальнейшем при румынском господстве. По данным исторического исследования школьного образования гагаузского и болгарского населения в Бессарабии29, в области не существовало школьных зданий вплоть до 1833 года. Позднее ситуация лишь слегка улучшилась, а Первая и Вторая мировые войны опять принесли с собой много изменений как в начальном, так и в высшем образовании для жителей региона. Следствием последней по времени аннексии Молдавией при советском режиме стало преподавание гагаузам на русском языке.

Гагаузы не пользовались родным языком для чтения и письма, какое бы образование (на русском или на румынском) они ни получали. Некоторые старики еще помнят, что означает отсутствие собственной письменности: они вспоминают, что во время их службы в армии они писали домой письма по-гагаузски, используя латиницу или кириллицу в зависимости от того, на каком языке они получили образование. Так как письма, написанные во время военной службы, просматривались для контроля общения солдатов с внешним миром, письма на гагаузском языке привлекли внимание русских офицеров. Несколько встреченных мною стариков рассказали мне, что нужно было просить других тюркскоязыч-ных солдат прочесть письмо и объяснить русским офицерам его содержа-


28 До недавнего времени утверждалось, что гагаузы живут в Южной Молдавии или в области Буджак. Никто не называл это место Гагаузией — как и не было территории, исторически называемой Турцией, до образования Турецкой Республики.

29 Грек 1993. С. 31.

273


ние. На рубеже веков гагаузы уже были включены в перепись населения как отдельная группа, но они еще не входили в число широко известных крупных национальностей.

Гагаузы были предметом научных исследований историков и филологов, будучи интересным случаем тюркоязычных, исповедующих православие. Многое из написанного нерусскими историками не может служить существенным источником сведений в исторический период возрождения. Однако материалы русского офицера и этнографа Мошкова очень важны для этого периода. В 1904 году Мошков издал в Санкт-Петербурге подборку гагаузского фольклора и гагаузско-русский словарь («Образцы народной литературы тюркских племен»), содержащий 3000 слов. Эта работа впоследствии была включена Радловым в серию «Образцы народной литературы тюркских племен». Для гагаузского языка Мошков пользовался кириллицей с некоторыми модификациями.

Следует отметить, что работа Мошкова широко используется историками, фольклористами и лингвистами, однако он был почти неизвестен широкой публике вплоть до последнего времени. Это значит, что выдержки из его произведений не включались в школьные учебники и сокращенные варианты не появлялись в газетах и журналах — обычные методы популяризации научных трудов. Лишь в конце 1980-х годов некоторые из его работ по гагаузской истории были напечатаны в приложениях на гагаузском языке. Позднее, в начале 1990-х годов, работа Мошкова стала важным источником сведений, средством доказательства самостоятельного существования гагаузской культуры, как это документировано в этих фольклорных текстах. Те, кто действительно читал тексты Мошкова, а не просто знал об их существовании, видели его по-другому. Один поэт рассказывал мне, что он был разочарован грубыми словами и историями в сборнике Мошкова, но позже признал важность наличия письменного подтверждения существования гагаузского народа, в особенности после нападений молдавских ополченцев в 1990 году. В это время многие гагаузы чувствовали себя в угрожающем положении и лишенными доверия, и в этой ситуации труды Мошкова служили доказательством, что они были достойным уважения народом.

Тексты Мошкова не были перепечатаны на волне переиздания гагаузской литературы, т. е. ранних работы по истории и языку, а также поэзии после 1995 года (в сокращении и /или с использованием латинского алфавита). Произведения Михаила Чакира, напротив, служили первыми показательными образцами гагаузской литературы. Чакир был первым издателем гагаузско-румынского словаря в 1933 году. Он также перевел Евангелие на гагаузский язык и написал историю гагаузов Бессарабии в 1938 году, а также ряд других книг. Чакир не был знаком большой читательской аудитории, поскольку его произведения не были включены в

274


школьную программу. Он использовал румынскую латиницу для гагаузского письма, используя при этом скорее рациональный подход.

Вплоть до 1957 года не существовало алфавита, соответствующего лингвистическим особенностям гагаузского языка. Как видно из приведенных примеров, люди использовали алфавит того языка, на котором они обучались чтению и письму, т. е. румынский или русский. Это относится ко многим поколениям, за исключением тех, кто сумел в течение очень ограниченного времени получить образование на гагаузском языке. Преподавание гагаузского языка в школе началось в 1958 году и длилось до 1962 года — короткий период, когда развитие индигенных культур получило поддержку во всем Советском Союзе.

Сейчас 30 июля празднуется как день гагаузской грамоты и языка. В этот день в 1957 году вышел официальный декрет о предоставлении гагаузскому статуса письменного языка. Первый (основанный на кириллице) алфавит был создан Людмилой Покровской, русским ученым-тюркологом из Ленинграда, ныне профессором, и Дионисом Танасоглу, гагаузским учителем, впоследствии профессором, также занимавшимся установлением грамматических правил и орфографии языка. Первые работы Покровской о гагаузском языке появились в печати в 1952 году, она также принимала участие в разработке латинского алфавита. Подобно алфавитам многих тюркских языков, которые находились под советским и, конечно же, молдавским господством, кириллический га-гагаузский алфавит был заменен латиницей. Алфавиты стали важным символом отмежевания от советского прошлого и частью процесса сближения с пользователями западных латинских алфавитов. Турция играла существенную роль в преобразовании тюркских алфавитов в латинские. Гагаузский язык не стал исключением в этом отношении, но грамматические правила и подбор букв были делом нелегким и в этой связи возникло немало разногласий. Танасоглу и Покровская, а также ее бывший студент Гайдарчи стали оппонентами в дискуссии о гагаузской орфографии в 1990-х годах.

2.2. Культурный активизм

Культурные активисты гагаузского языка, работавшие с конца 1960-х годов с языком, позднее стали политически активными и образовали различные группы, конкурирующие между собой в том, что касалось вопросов технической лексики и истории, а также личных или политических проблем. Начиная с конца 1950-х годов Дмитрий Кара-чобан, наиболее признанный гагаузский писатель и поэт, издавал книги на гагаузском языке. Деревенский учитель из района Комрата Николай

275


Бабоглу занимался сбором фольклора и его последующей публикацией. В 1960-х годах Танасоглу, Бабоглу и Карачобан были самыми продуктивными гагаузскими авторами. Работники Академии наук в Кишиневе выпускали книги о гагаузской истории и этнографии на русском языке. Некоторые из них, например, историк и этнограф Стефан Куроглу и филолог Гаврил Гайдарчи начиная с 1960-х годов также публиковали стихи на гагаузском языке. Работающие по гагаузским вопросам или пишущие на гагаузском языке знали друг друга лично через рабочие отношения и встречи. Их деятельность следует рассматривать исходя из уровня знаний и интеллектуальной деятельности в Советском Союзе в 1960-х и 1970-х годах. Это был период процветания Советского Союза, политической и экономической стабильности и в общем растущей интеллектуальной активности. Важной задачей интеллектуалов был вклад в культурное процветание их народа. Тогда реальным было сочетание патриотизма в отношении родного города с патриотизмом в отношении Советского Союза.

Осуществление социалистических и националистических проектов имеет много общего. Местные достижения использовались для прославления Советского Союза. В таких условиях становится возможным развивать и идеализировать патриотическую работу, нацеленную на процветание языка и культуры (и с заглавной, и с прописной буквы «к»). Гагаузское приложение Висак Dan Yerler) к газете «Ленинское слово», издаваемой в Комрате, давало возможность «работникам культуры» показать, как они используют собственный язык. Будучи частью всеобщих стараний повышения образования масс, это газетное приложение было как средством, так и символом постоянного прогресса гагаузского народа. Работники культуры становились создателями культуры и в конечном итоге создателями нации.

Чтение гагаузского приложения Висак Dan Yerleri этого периода дает наглядное представление о риторике языка и культуре. Наблюдается определенная преемственность в том, что авторы статей и темы, затронутые в конце 1960-х годов и вплоть до 1975 года, вновь присутствовали в широкой культурной и политической дискуссии конца 1980-х — начала 1990-х годов. Начиная с 1969 года статьи гагаузского приложения представляли новые книги гагаузских авторов (в основном тех же Карачобан, Куроглу и Гайдарчи), первую гагаузскую пьесу (Танасоглу), такие события, как открытие гагаузских музеев в Бесалме и Комрате и т. п. Многие опубликованные в приложении стихи были посвящены земле (toprak), другие — району Буджак, где живут гагаузы, часть из них повествовали о Ленине или прославляли Советский Союз.

Большинство упомянутых выше лиц были родом либо из небольших городов, как Комрат и Чадр-Лунга, либо из сельской местности, почти все они получили университетское образование в Кишиневе, многие

276


проживали там в тот период. В эту группу входят также филолог Колца, композитор Колса, историки и этнографы Куроглу и Маруневич, филолог Гайдарчи, литературный критик Каза, художник Савастин и некоторые другие. Они считали гагаузскую культуру заданной категорией, не развивая конкурирующие установки содержания гагаузской культуры. Они принимали как должное тот факт, что они были группой, стремящейся выработать план развития гагаузского языка и истории, и в то же время они пытались задать основы самопровозглашенной республики и последующей автономии. Когда они начали регулярно встречаться в 1980-1981 годах, у них не было ни экономической, ни политической власти. Их нельзя назвать группой людей, конкурирующих между собой или с внешними противниками по поводу материальных ресурсов, по крайней мере, в начальный период борьбы за независимость. Их деятельность можно считать политической борьбой, в меньшей степени мотивированной экономическими интересами. В действительности даже после того как некоторые из активистов пришли к власти в непризнанной Гагаузской республике, они не владели крупным экономическим капиталом. В 1980-1981 годах несколько гагаузских художников, журналистов и ученых-обществоведов (в основном уже упомянутые выше) начали организовывать тайные встречи в своих квартирах. Они были озабочены судьбой Гагаузии и стремились внести вклад в процветание гагаузских традиций и языка. В это время прекратилась публикация гагаузского приложения Висак Dan Yerleri в местной газете Комрата. Говорят, что приложение закрыл Табунщик (первый секретарь партии в Комрате); этот аргумент использовался против него, когда он впоследствии стал кандидатом на пост губернатора Гагаузии в 1995 году. Однако один из сотрудников приложения напомнил мне, что Табунщик пришел к власти уже после прекращения публикации. Другой сотрудник сказал мне, что выпуск приложения был прекращен из-за технических трудностей в виде нехватки типографских литер с гагаузскими буквами. Сначала изготовление гагаузских букв шло с привлечением зубных техников, впоследствии это также стало невозможным из-за экономических трудностей. Те, кто был знаком с ситуацией, утверждали, что даже если Табунщик ничего не предпринимал для прекращения публикации приложения, он также ничего не сделал для того, чтобы помочь ему выжить. Кроме того, добавляли они, если бы речь шла о молдавских литерах, молдавское руководство организовало бы их производство, но поскольку это было гагаузской проблемой, ее легко можно было оставить без внимания. Хотя в то время Москва поощряла обучение школьников на их родном языке, в случае гагаузов в Молдавии эта политика не практиковалась. Некоторые из участников встреч и сотрудников газеты писали письма в Москву и Кишинев. Речь в них шла главным образом о преподавании на гагаузском языке, о возможных планах развития гагаузской культуры и о проблемах, с которыми столкну-

277


лись активисты в области культуры, потерявшие работу. Это можно даже назвать кампанией написания писем в высшие эшелоны советского правительства (их называют «письма в Москву»), включая Андропова, или в «Литературную газету», которая началась в 1982 году. Эти письма в высшие инстанции, подробно повествующие о действиях местных руководителей и направленные на развитие гагаузского языка, были составлены с большой осторожностью. Местные власти, включая КГБ, знали об их существовании и призывали их прекратить это. Когда некоторые из активистов собрались возродить гагаузское приложение Bucak Dan Yerleri , им было сказано не создавать проблем и довольствоваться русскими газетами. Такие же реакции последовали на высказанную озабоченность по поводу отсутствия обучения на гагаузском языке. В Комрате и в некоторых других местах им ответили следующим образом: «Мы спросили самых трудолюбивых людей в деревне, и им не нужно обучение на гагаузском языке. Чего вы хотите? Если люди хотят преподавания на своем языке, они его получат, займитесь своими делами»30.

Как и во многих других местах Советского Союза, в семьях наблюдалась тенденция поощрять детей лучше изучать русский язык с перспективой дальнейшего обучения и карьеры. В этом отношении ответы на требования активистов могли оказаться правдой! В деревнях гагаузский язык является обычным языком повседневного общения, но внутри и вокруг официальных учреждений — сельсовете, больнице, школе и т. д. — русский язык встречается чаще. Межэтнические браки между гагаузами и прочим населением региона являются обычным делом. Если речь идет о гагаузской деревне, то негагаузские женщины, за исключением русских, обычно говорят по-гагаузски.

Люди с высшим образованием говорят преимущественно по-русски, а работники колхозов — по-гагаузски между собой и со служащими учреждений, если те согласны. Русский до сих пор служит показателем образованности и красноречия. В некоторых семьях общаются на русском, но в деревнях преобладает гагаузская речь. С другой стороны, в городах, где население более смешанно, на улице обычно говорят по-русски. Обычные люди не были сильно заинтересованы в образовании на гагаузском языке — это была скорее политика активистов, но их общая


30 Наиболее упорным в написании писем был Леонид Дабров. Он вернулся со службы в армии в 1982 году и стал свидетелем встреч интеллигенции в квартире его дяди. Как мне рассказывали другие, он заявил группе, что пора идти в политику. Кроме писем в Москву он занимался сбором подписей под требованием обучения гагаузского языка в школе. Он учился в Ростовском институте архитектуры, но из-за своей деятельности был исключен. После исключения в 1985 году он начал политическую деятельность. Дабров участвовал в демонстрации у посольства Китая в Москве в июне того же года, где распространял написанные им самим листовки, заявляющие, что гагаузам пора иметь собственную автономную республику. Дабров был арестован и отправлен в психиатрическую лечебницу, откуда бежал через 8 лет.

278


заинтересованность в независимости Гагаузии и связанными с ней проблемами оживилась во времена политических волнений.

В период политической активности перестройки гагаузские активисты имели органическую связь в области культуры и политики с Молдавским народным фронтом. Они действовали сообща против «давления режима». Возникло Движение гагаузского народа (Gagauz Halki), получившее поддержку молдавских активистов. Тем не менее властный баланс сменился довольно быстро. В 1988 году в Кишиневе стала выходить — сначала как приложение к газете «Советская Молдавия», а затем как самостоятельное издание — газета «Родное слово» (Ana Sozu). Конец 1980-х годов был временем политической активности, в 1989 году в Молдове прошли многочисленные демонстрации, гагаузское движение также действовало активно. В итоге в 1990 году была провозглашена автономная республика, не признанная ни одним государством. Газета « Ana Sozu » стала использовать латинский алфавит, политическая атмосфера изменилась и стабилизировалась после распада Советского Союза. Однако число читателей резко сократилось с 77 000 до 500 человек в связи с тем, что многие из них являлись жителями других тюркских республик. Политические изменения отразились на числе подписчиков на газету « Ana Suzu », а массивная поддержка гагаузской независимости соответственно стала меньше интересовать простых людей31. Лидеры непризнанной Гагаузской Республики продолжали политическую борьбу, и спустя пять лет автономия стала действительностью после проведения референдума. В этот период простые люди намного меньше интересовались судьбой Гагаузии, хотя участие в референдуме было достаточно высоким. Придя к власти, лидеры Гагаузской Республики взялись за решение экономических и политических вопросов, утверждая, что они не в состоянии сделать больше для решения проблем языка и образования. И все же тогда был открыт Гагаузский государственный университет, вначале благодаря личным усилиям гагаузского активиста Леонида Даброва (включая голодную забастовку как часть кампании за передачу университету принадлежащего партии здания), позднее с помощью поддержки, полученной Дабровым от властей. Кроме того, более ста гагаузских студентов были посланы для получения высшего образования в Турцию.


31 Недавно га чета много писала об отношениях с Турцией — что не удивительно, поскольку она получает поддержку от TIKA (Турецкое агентство по кооперации и развитию). Однако было бы несправедливо считать это единственной причиной такого пристрастного отношения. Большая часть культурной и экономической деятельности с гагаузами проводилась турецкими бизнесменами и работниками Посольства Турции в Кишиневе. Сейчас газета уже не издается.

279


2.3. Новое образование, новые друзья и старые привычки

Здесь я хочу обратиться к общей ситуации в Гагаузии после получения статуса автономии с особым акцентом на языковую практику. Губернатором Гагаузии стал Табунщик, бывший первый секретарь райкома в Ком-рате, оппозиция считает его коммунистом. Выступая перед людьми, он всегда пользуется русским языком. Лидеры непризнанной прежде Гагаузской Республики также говорили по-русски, но на политических митингах в деревнях они иногда выступали на гагаузском языке. Представители оппозиции, выступающие за расширение применения гагаузского языка, в равной мере обвиняют как бывших руководителей, так и нынешнее правительство в неудовлетворительном развитии гагаузского языка. Можно выделить несколько проблем в сфере начального и высшего образования: педагогические программы, терминология и книги на гагаузском языке отсутствуют почти по всем предметам; все существующие программы составлены на русском языке; в профессиональном обучении некоторые предметы предлагаются только на румынском языке, многие — только на русском. Шанс поступления в университет для гагаузских выпускников школ в большой степени зависит от их языковых способностей. В этом отношении знания гагаузского языка открывают перспективу получения высшего образования в Турции. Роль Турции в развитии языка является центральной с точки зрения «национального посредничества», как я это называю. Турция оказывает политическую и финансовую поддержку для возрождения гагаузского языка. Турция в этом смысле, конечно же, не является гомогенным понятием — сюда входят турецкое правительство, крупные и мелкие турецкие предприниматели, турецкие националисты, турецкие секс-туристы и турецкие ученые. Многие гагаузы работают с турецкими бизнесменами в качестве переводчиков и посредников их деятельности в Молдове. Встречи с турками на культурных мероприятиях, таких как фестивали, конференции и т. д., усиливают заинтересованность простых людей говорить на гагаузском и турецком языках. Дети и взрослые посещают Турцию для участия в народных фестивалях танца, курсах турецкого языка и т. п. Государственные служащие, писатели, лингвисты, руководители небольших братских организаций и политические лидеры имеют связи того или иного рода с представителями различных групп интересов в Турции. На встречах с турками царит атмосфера романтического братства и риторики «турецкости» разной интенсивности: высказывания типа «если мы, турки, не поймем друг друга, то кто тогда?» проступают в официальных и полуофициальных выступлениях. Гагаузские поэты говорят о своем желании увидеть больше детей, способных создавать новые произведения устной и письменной литературы как части общего тюркского наследия.

280


Из вышесказанного можно сделать вывод, что высказываемое простыми людьми желание получения образования на гагаузском языке является объективно романтическим. В праздничной атмосфере — как с турками, так и без них — воспроизводится романтический дискурс. Однако мотивация детей является более земной: подарки, поездки в столицу для участия в языковой олимпиаде, вероятность знакомства с турками, которые могли бы пригласить их погостить в Турции и т. д. Многое из этого служит мотивацией и для взрослых. Организаторы встреч и совместных мероприятий с турками не обязательно являются влиятельными учеными или политиками. Используя свои личные связи, они развивают контакты с турками и таким образом усваивают романтический дискурс создателей нации. Даже если они не воспринимают всю риторику всерьез, тем не менее они вносят свой вклад в ее воспроизводство.

Исследования взаимоотношений между национализмом и интересом к языку затрагивают два полюса спектра вовлеченных людей. Они заостряют проблему прагматического подхода простых людей в противоположность к в высшей степени политизированным инструментальным воззрениям национальной элиты. Как уже говорилось ранее, я считаю, что национальное посредничество их соединяет. Мотивы могут быть различными, но риторика в этой области большей частью одинакова. Для более убедительного анализа потребовалась бы детальная этнография, что невозможно в рамках данной статьи.

3. Заключение

Большая озабоченность по поводу образования на гагаузском языке была скорее выражением и инструментом национального сознания, а не его источником32. Пока язык сохранен в такой степени, что он служит преемственности поколений, они, вероятно, не настолько заинтересованы в образовании. Однако в условиях проживания в другом национальном государстве с советским пониманием нации и ее прав гагаузские создатели нации настаивают на осуществлении проекта развития гагаузского образования с целью дать новым поколениям источник надежной преемственности национального сознания. Таким образом, образование может служить как источником, так и выражением национального сознания. Андерсон подчеркивает роль печатного капитализма в создании воображаемых сообществ. Продукты печатной технологии требуют распространения грамотности, если массы хотят ощущать себя частью общества. В Советском Союзе использовались средства массовой информации — и не только печатные — для установления взаимоотношений между людьми под единой советской крышей. До распада Советского Союза гагау-


32 Lewis 1993. Р. 9. Аргументирует в том же духе в случае Сомали.

281


зы были гражданами Молдавской ССР и Советского Союза. Во многих случаях в Советском Союзе новшеством было бы убедить людей в том, что их первичная общность была с теми, кто имеет одинаковое с ними этническое происхождение, а не с прочими. Однако гагаузские лидеры в основном не стремились особенно усердно внедрять эту идею, а непосредственные интересы простых людей также были далеки от этого. Таким образом, наделить Гагаузию — теперь уже ставшей административной единицей — большей значимостью в плане личной и национальной идентичности является непростой задачей. Как отмечает Андерсон, природно-географические или политико-административные единицы сами по себе не порождают привязанности. Необходимо проследить пути создания значений33. Через ренативизацию гагаузского языка и нативиза-цию грамотности с национальными героями, историей, романами и эпосом создатели нации пытаются сейчас утвердить существование гагаузской нации. Однако малые группы, как гагаузы, не обладающие богатым литературным наследием или памятью о нем и имеющие непростое будущее в плане образования, находятся в невыгодном положении. Несмотря на разногласия между отдельными гагаузскими политическими фракциями, преобладает тенденция использовать скорее русский, чем румынский язык. Влияние Турции, конечно, будет продолжаться, но общий эффект будет небольшим. С прагматической точки зрения, из-за отсутствия ресурсов для обеспечения альтернативного русскому или румынскому образования можно сделать вывод, что создание продуманного гагаузского набора правил для передачи смысловых единиц и интересов будет идти очень медленно в ближайшем будущем.

Немногие хотели бы развивать гагаузский язык за счет других языков в регионе. Согласно закону Гагаузии, принятому в 1995 году, гагаузский губернатор, избираемый на местном уровне, должен быть не моложе 35 лет и уметь говорить на гагаузском языке. В новой версии 1998 года введено дополнительное условие: губернатор сейчас или в прошлом должен проживать в Гагаузии. Этот щедрый набор условий свидетельствует о теоретически инклюзивном подходе, выбранном Гагаузской народной ассамблеей. Однако на практике представляется крайне невероятной возможность того, что кандидат, не являющийся гагаузом, знающий язык и проживающий в регионе, смог бы стать губернатором. На этом основании можно сказать, что ключевыми идиомами гагаузского утверждения государственности являются территория и язык.

В Гагаузии есть много активно действующих в политике людей, которые лучше говорят по-русски, чем по-гагаузски. Из-за отсутствия терминологии и их недостаточного опыта использования гагаузского языка в научной или политической риторике им удобнее говорить на русском


33 Anderson 1983. Р. 55.

282


языке. Многие гагаузские политические митинги проводятся по-русски, так как участники чувствуют себя увереннее в его применении, а также из-за присутствия негагаузских выступающих (часто это служило оправданием для перехода на русский после формального вступления на гагаузском языке). Эта тенденция, доминирующая во многих частях Советского Союза, создала напряженность в отношениях между активными в политике людьми, объединившимися для «спасения языка и культуры от вымирания». Такой подход среди политических активистов не всегда рационален. Убежденные сторонники развития гагаузского образования являются порой не самыми лучшими знатоками гагаузского языка. Некоторые недавние молдавские националисты, сами русскоязычные, очень агрессивно выступали за подавление русского языка после обретения молдавским языком статуса государственного. Молдавский пример подтверждает, что определенные языки стали ассоциироваться с детально-формальным дискурсом. На фоне подъема национального государства доминантный язык или диалект олицетворяет собой детально-формальный дискурс на его территории.

Диалект и дискурс переплетаются, и «способность» актуализировать отработанную форму предполагается найти в способности говорить на определенном языке, с которым эта форма связана. Следовательно, эта способность может как обозначать, так и подразумевать удержание власти над всем обществом. Таким образом, отсутствие знания языка или диалекта, актуализирующего дискурс, исключает говорящего из сферы власти и тем самым из прямого участия в господствующей системе. В этом смысле его можно считать безвластным14.

Как уже упоминалось, утверждение Грилло справедливо по отношению к молдавским националистам и бывшим гагаузским коммунистическим руководителям. Однако важно определить социальных актеров, которые обычно считаются обладающими властью. Современные националистические руководители двойных меньшинств в бывшем Советском Союзе владеют языком того пространства, где «находится власть», если идентифицировать ее с Москвой или русским языком. С другой стороны, если местоположением власти определить новое национальное государство Молдова, им не хватает знаний «нужного» языка. Следует ли тогда интерпретировать усердие по ренативизации языка частично как желание создать внутреннюю сферу власти для гагаузской нации? Если создатели нации не владеют языком в совершенстве, зачем нужно создавать сферу, где они оказываются без власти? Я утверждаю, что создатели нации стремятся изменить режим собственности независимо от их собственных языковых знаний. На практическом уровне они могут испытывать трудности, не зная языка, который, по идее, должен быть для них родным. Тем


34 Grillo 1989б. Р. 220-221.

283


не менее они согласны мириться с таким положением, так как оно является частью борьбы за коллективное выживание в переходный период.

Прекрасной иллюстрацией этой идеи борьбы за выживание может служить интервью, взятое мной у одного из лидеров гагаузской оппозиции. На свой риторический вопрос «Почему на юге Молдовы есть несколько молдавских сел с гагаузскими названиями?» он ответил, что эти деревни были гагаузскими и стали молдавскими в течение трех поколений. «Мы существовали рядом с русской речью, (...) жили бок о бок с русскими, мы пока не исчезли, но вряд ли сможем справиться с румынским языком». Он видел, что идентичность изменяется с течением времени, и не мог найти другого индикатора различий, кроме языка. Ему казалось, что гагаузский язык умрет, если ему не давать соответствующей языковой пищи. Он и несколько других активных в политике гагаузов не могли смириться с идеей утраты языка, поскольку это означало бы смерть народа. В их представлении общество — это коллективный индивидуум, который тоже смертен, но имея идеологический багаж, доставшийся им от советской системы, они считают возможным манипулировать общественное развитие с помощью политической интервенции в нужный исторический момент, поддерживая таким образом бессмертие коллективного дела. Это является скорее политической борьбой, стремлением к власти, это очевидно не кризис самосознания, а борьба за легитимизацию собственного существования.

Литература

Грек И. Ф. (1993): Школа в болгарских и гагаузских поселениях юга Российской империи в первой половине XIX века. Кишинев.

Мошков В. (1904): Наречия бессарабских гагаузов // Образцы народной литературы тюркских племен. Т. 10. СПб.

Anderson В. (1983): Imagined Communities. Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London.

Banks M. (1996): Ethnicity: Anthropological Constructions. London.

Dragadze T. (1980): The Place of «Ethnos» Theory in Soviet Anthropology // Soviet and Western Anthropology. London.

Eidheim H. (1971): Aspects of the Lappish Minority Situation. Oslo.

Fane D. (1993): Moldova: Breaking Loose From Moscow // Nations & Politics In the Soviet Successor States. Cambridge. P. 121-153.

Gellner E. (1983): Nations and Nationalism. Oxford.

Grant B. (1995): In the Soviet House of Culture. A Century of Perestroikas. Princeton

Grillo R. (1989a): Anthropology, Language, Politics // Social Anthropology and the Politics of Language. London. P. 1-24.

284


Grillo R. (1989б): Dominant Languages. Language and Hierarchy in Britain and France. Cambridge.

Handler R. (1988): Nationalism and the Politics of Culture in Quebec. Madison.

Henson H. (1973): Early British Anthropologists and Language // Social Anthropology and

Language. London. P. 3-32. Kapferer B. (1988): Legends of People, Myths of State, Violence, Intolerance, and Political

Culture in Sri Lanka and Australia. London. Lewis I. M. (1993): Literacy and Cultural Identity in the Horn of Africa: The Somali Case //

Cross-Cultural Approaches to Literacy. Cambridge. P. 143-155.

MacDonald S. (1997): Reimagining Culture. Histories, Identities and the Gaelic Renaissance. Oxford.

McDonald M. (1989): We Are not French! Language, Culture and Identity in Brittany. London.

Saussure F. (1988): Course in General Linguistics, La Salle.

Street B. (ed.) (1993): Cross-Cultural Approaches to Literacy. Cambridge.

Tishkov V. (1997): Ethnicity, Conflict in and after the Soviet Union. The Mind Aflame. London.

Verdery K. (1997): Nationalism, Internationalism and Property in the Post-Cold War Era. Stockholm.